Надо признать, что престиж военной профессии в последнее время заметно упал и продолжает падать. Доходит до того, что жена стесняется идти с мужем в гости, в кино, в театр, если он в форме. Да когда такое в России было? И здесь уже дело не в самом офицере, а в изменившемся отношении общества к армии. Меня, как фронтовика, глубоко возмущают участившиеся в средствах массовой информации материалы о том, что мы, мол, сегодня живем в ином мире и нам никто уже не угрожает и что армия нам сегодня вроде бы и не нужна. И что можно обязательную военную службу заменить наемной, ввести так называемую альтернативную армию и т.п.
Невольно напрашиваются вопросы: а не рано ли мы об этом заговорили? И кому выгодно такое положение вещей?
Возмущает меня и та «массированная» критика в печати, обрушившаяся, как по команде, на армию. Этому надо положить конец.
Ну а чтобы закончить разговор о романе, скажу, что хотя в центре его офицер, но адресован он не только людям военным. Честь — понятие емкое и глубокое. И она необходима не только корпусу офицеров, но и людям всех других профессий — врачам, учителям, юристам, рабочим, да и писателям. А может быть, им особенно. Слишком много среди «инженеров душ человеческих» развелось конъюнктурщиков и спекулянтов, готовых в любой момент перестроиться в любую сторону, лишь бы быть сытыми и обогретыми. Писатель должен всегда заботиться о чести собственного писательского имени и быть готовым ответить за каждое написанное им слово.
С.Ж. — Валентин Саввич, «Честь имею» не первое произведение, которое Вы печатаете в «Нашем современнике», будем надеяться, и не последнее. Как складываются Ваши отношения с журналом?
B. П. — Вы знаете, по-разному. Я глубоко уважаю позицию журнала. Это в высшей степени патриотический и в хорошем смысле национальный журнал. Его не кидает из стороны в сторону, он ни под кого не подлаживается. Одним словом, он имел и имеет свое гражданское лицо. Хотя не все публикации журнала мне нравятся. Но это дело вкуса.
Бывают у меня споры с журналом по поводу моих собственных материалов, и очень острые. Но касаются они, как правило, моментов чисто творческих, и пока мы находим общий язык.
C.Ж. — Да, но я знаю, что в свое время были у Вас разногласия более серьезного характера. Каких вопросов они касались?
В. П. — В 1979 году в «Нашем современнике» в четырех номерах печатался мой роман «Нечистая сила». У меня в это время умирала жена, я был в страшной депрессии. Ну так вот, без моего участия мой роман был значительно сокращен, было изменено название («У последней черты»). Согласитесь, это серьезный повод для авторского недовольства.
С.Ж. — Понимая Ваши чувства, хочу все же сказать, что необходимо учитывать конкретную ситуацию. Это ведь был пик застойного времени, и думаю, — тут Вы, наверное, согласитесь со мной — журнал совершил, если хотите, гражданский подвиг, напечатав даже в таком виде «Нечистую силу». Недаром он сразу же попал под обстрел конъюнктурной критики и в немилость к большому партийному начальству.
B.П. — Да, это так. Да и меня критика и начальство не обошли своим высоким вниманием. И если много лет (после выхода романа «Из тупика» в 1968 году) длилось упорное замалчивание моего творчества, то здесь критики «быстрого реагирования», вроде Оскоцкого, Суровцева и им подобных, как с цепи сорвались. Каких только ярлыков мне не навешивали, в каких грехах не обвиняли! А потом опять тишина, и вновь я очутился в «зоне молчания». И когда мои доброжелатели спрашивали у властей предержащих о причинах такого ко мне отношения, им вежливо отвечали:
— Пикуль... неупоминаем!
— Почему? — следовал естественный вопрос.
— ТАК НУЖНО...
C. Ж. — Недавно, объясняя, почему так остро был воспринят роман «У последней черты», Вы высказали мысль о том, что некоторые «вышестоящие товарищи», наживавшиеся за счет народа и вравшие этому народу, узнали в романе самих себя. Не кажется ли Вам, что это лишь видимая, хотя, безусловно, и весомая причина?
Ведь Вас обвиняли тогда не только в антиисторизме, но и в шовинизме, антисемитизме. И я знаю, жилось Вам очень нелегко и в материальном, и в моральном плане. Я вспоминаю сейчас Ваши письма тех лет друзьям, в которых слышится просто крик: «живу сейчас, осыпанный угрозами... мафии, эта мафия открыто обещает меня убить заодно с женою, в выражениях и оскорблениях... не стесняются. Письма все анонимные, звонки по телефону тоже!