— Достаточно, — прервал я.
Мои ладони были мокрыми or пота, да и выглядел я, наверное, страшно. Прошла всего лишь недели, и моя незыблемая империя рухнула, как Вавилонская башня. Такого финансового краха история еще не знала. Казалось, какая‑то лавина смела за собой в бездонную пропасть все, что принадлежало мне. Я был в шоке, в полнейшей растерянности, как, впрочем, и весь мир. Не так уж часто происходит падение «финансовых китов».
Синероуа снова заговорил:
— Я считаю, что никто из наших конкурентов не смог бы это провернуть каждый в отдельности за такое короткое время. Кто‑то объединился против нас и начал эту игру.
— Нет, — я поручал головой, — это не они.
— Но тогда кто?
Я тяжело вздохнул:
— Похоже, нам действительно конец.
— Нет, господин, вы не должны сдаваться! — воскликнул Синероуа. — Мы пока еще достаточно сильны.
— Зто только пока. Не пройдет и нескольких дней, а, может быть, и меньше, как я останусь без всего.
— И все же вы должны спасти хоть часть из того, что есть. Я свяжусь с Биржами Нью–Йорка, Токио, Лондона, Москвы и Бомбея, попытаюсь заткнуть дыры.
— Делай, как знаешь, — отмахнулся я.
Он ушел, а я остался наедине со своими мыслями. Я верил в свое могущество, верил в капитал, которым обладал. Глупец! Да, любой смертный не смог бы ничего сделать со мной, но только не Она. Я знал, кто затеял все это и потому прекрасно понимал, что спасения нет. В дверях появился Кристелонион.
— Сэр, по каналу пси–связи пришел запрос. Мистер Рокфеллер спрашивает, можно ли встретиться с вами для конфиденциальной беседы.
— Хорошо. Ответь, что я не против.
Я поднялся с кресла и направился к джайгер–кабине. Такого гостя следовало встречать у порога.
Рокфеллер не заставил себя долго ждать. Через минуту он вышел из кабины, старенький, сморщенный, почерневший. Но таким я его помнил последние тридцать лет.
— Здравствуй, Генри, — сказал я, протягивая ему руку.
— Здравствуй, Сайрис.
Мы обменялись рукопожатием и направились в библиотеку, где я обычно принимал деловых посетителей, впрочем, это случалось довольно редко.
Там мы устроились в высоких кожаных креслах.
— Сигару? — предложил я.
— Нет. Ты же знаешь мои привычки.
— О! да, — я улыбнулся.
Рокфеллер знал, сколько я живу, знал приблизительно, и все же это не давало ему покоя. Я представил, как бы вытянулось его лицо, если бы он разнюхал, сколько мне действительно лет. Но я, по мере возможности, скрывал это.
— Ты не изменился, — сказал он.
— Как и ты.
Он махнул рукой.
— Я чувствую, что старею. Организм изнашивается и мне все труднее поддерживать свое тело в норме. Однако, мы сейчас не о том говорим. Время, как говорится, деньги. У меня же есть иная тема для разговора. Сайрис, что происходит? Все семьи, ты понимаешь, кого я имею в виду, весьма и весьма озабочены. Насколько я знаю, никто из нас не объявлял тебе войну, и вдруг этот гром среди ясного неба…
Старые денежные мешки, подумал я, они всполошились, они в страхе: что если завтра аналогичную свинью подложат и им? Но самое страшное для них заключается в том, что они не могут понять, откуда ждать урагана. Если бы они это знали, вряд ли бы Рокфеллер появился здесь.
— Для меня это тоже в некоторой степени неожиданность, — ответил я. — Мне — конец, я это знаю, но вам, мне кажется, ничего не угрожает. (Проклятая добропорядочность).
— Откуда эта уверенность? — в глазах его вспыхнули огоньки.
Что это? Рокфеллер разучился контролировать свои чувства? Сомневаюсь.
— Я не могу тебе всего объяснить, но я знаю, что собираются разорить только меня.
— Кто?
— Если я скажу, ты примешь меня за сумасшедшего.
Рокфеллер пристально смотрел на меня.
— И все же ты не смог погасить нашу тревогу, — сказал он. А потому мы решили тебе помочь. Я, Дюпон, Рашшарди и Кгуэнг попытаемся сбить падение твоих акций на бирже. Конечно, это жест не безвозмезден, ты потеряешь часть своего капитала, и все же останешься на плаву.
Я отрицательно покачал головой.
— Нет, Генри, это бесполезно. Я обречен.
— Да, черт побери! — рассвирепел он. — Неужели ты не понимаешь, что мы все в опасности? Мы не можем допустить, чтобы нас безнаказанно бросали в пучину банкротства. Тем более, неизвестно кто!
— Я же сказал, вам ничего не грозит.
— И все же мы в этом неуверены. Скажи мне кто — и ты развеешь наши сомнения.
— Хорошо, — устало вздохнул я. — Смерть.
— Кто? — недоуменно переспросил Рокфеллер.