Потом я долго стоял неподвижно. Страх и необходимость действовать боролись друг с другом. Я понимал, что промедление — подобно смерти, но не в состоянии был сделать первый шаг. И только через мгновение я понял почему, когда над головой раздался свист раскручиваемой пращи. Серебристый цилиндрик ядерного заряда пронесся в воздухе, но прежде чем он коснулся земли, я успел забиться в щель меж двух скал. Была вспышка, боль и мрак…
Наверное, я очнулся очень скоро, иначе бы мицарец успел добраться до меня. Я открыл глаза и увидел, что продолжаю стоять, зажатый двумя каменными жерновами. Сильно болела левая сторона тела. Я посмотрел на ноющую руку. Она была сплошь покрыта волдырями ожогов. Сколько же рентген я получил?
Слеза накатилась на правый глаз, левый постепенно угасал.
Мне конец: осознал я. Без медицинской помощи, причем, экстренной помощи, я не дотяну и до утра. Впрочем, хватило бы и нескольких таблеток антирадина. Смешно, но от каких‑то малюсеньких белых шариков зависит твоя жизнь. Хм… Скорее, нелепо.
Мне показалось, что я уловил слабый залах духов: манящий, нежный и столь знакомый! Я резко повернул голову, но никого рядом не было. Так оно и должно быть, попытался я успокоить себя. Разве я имею право на что‑то надеяться? Смерть рядом, она ждет и, по всей видимости, твое время, Глендон, пришло.
В небольшой ложбинке прямо на уровне глаз мелькнуло что‑то оранжевое. Я протянул дрожащую руку и нащупал капсулу. И в этот миг я задохнулся, еще не веря, не понимая, почему? Неужели я сошел с ума? Нет. Смешно. Это просто игра воображения с помощью которой угасающий мозг пытается ухватиться за реальность, порождая нереальное.
Я поднес капсулу к глазам. «АHТИРАДИН».
Я ОШИБАЮСЬ.
Несколько таблеток упали в руку.
ГЛУПОСТЬ!
Язык ощутил во рту что‑то твердое.
ОБМАН!
Кислая капля обожгла язык, небо, гортань. Тысячи рецепторов одновременно возопили, посылая импульсы в мозг:
— СПАСЕНИЕ, СПАСЕНИЕ, СПАСЕНИЕ!
Но я не верил, не мог поверить в это.
Я снял хрономет с шеи и, зажав его здоровой рукой, выбрался из щели. Телеглаз был гораздо ближе, зависнув теперь над ущельем. Я опустил глаза и увидел катящегося по камням мицарца, похожего на гигантского ежа. Он тоже увидел меня, в замешательстве остановился.
Я поднял хрономет.
Мицарец медленно стал раскрываться, высовывая короткие отростки, в которых бешено раскручивалась праща.
Я выстрелил.
Потом медленно опустился на камень и закрыл глаза. Вот и все. Скоро за мной прилетит вертолет и заберет обратно в свинарник Делорана, как до этого забрал Фелиаса с Поллукса и не забрал ни Маркуса, ни Хэма Одвинталя. Их больше нет, лишь только атомы, из которых некогда состояли их тела, теперь опыляют Вселенную. И быть может, где‑нибудь они вновь возродятся в ином обличье, в иной сути, как знать?
В далекой дали послышался шум мотора. Я открыл глаза. Левый по–прежнему слезился, но правый выхватил из окружающего мира скалу, где вечность назад скрывался Хильд с системы Мицара.
Ты хотел убить меня, но ты не виновен в этом. Жестокий мир, в котором мы живем, превращает даже добрые существа в ужасных монстров. Невероятно, но я могу уничтожить его, разорвав галактики на одинокие угасающие звезды, перемолов пространство в пыль, оставя от вселенной вселенское пепелище. Но я не знаю, как это сделать, а главное не хочу, чтобы это произошло, потому что мир — не только жестокость и насилие, но и любовь, дружба, радость материнства, детский смех. Я не должен подвергать все это риску. Но я — человек. А для человека нет ничего дороже, чем жизнь.
Я внутренне содрогнулся, глядя на скалу. Только несколько шагов отделяли меня от гибели. Если бы я решился преодолеть эту сотню метров, то оказался бы в самом эпицентре взрыва. Кажется, я тогда отвлекся мыслями о джайгер–кабине, а потом подсознание не дало мне сделать эти роковые шаги.
Стоп! Джайгер–кабина… Помнится, по нейронам мозга тогда пробежала слабая тень еще одной мысли. Я отринул ее, посчитав бесплодной. Но ведь в тот миг я подумал о перемещении в пространстве без джайгер–перехода. Каким образом?
Я тяжело вздохнул. Нет, это невозможно.
Шум моторов нарастал. Уже слышался шелест винтов, рассекающих воздух.
НЕВОЗМОЖНО!
Я был обречен на жалкое существование в школе гладиаторов и, по–существу, на скорую гибель.
НЕВОЗМОЖНО!
Я вздрогнул, ощутив снова неуловимый аромат духов. Лежавший рядом на камне хрономет вдруг соскользнул с него и со звоном упал мне под ноги.