Через два с небольшим часа небо над землей стало таким, как всегда, но страсти в городе не утихали не только всю ночь, но еще продолжались днем.
Ужасные превращения, постигшие многих, ничего не подозревавших жителей, шокировали, в первую очередь, родственников этих людей. Количество людей, потерявших свой облик и количество тех, кто лишился рассудка, было почти одинаковым…
Многих… очень многих, эксперимент застиг за рулем, и тогда неуправляемые машины врывались на тротуары, вклинивались в толпы вышедших на улицу людей и просто сталкивались друг с другом, сея смерть…
Ночной сеанс в одном из кинотеатров закончился плачевно для сотен жителей Оверселла… Тех, кто превратился в ракообразных чудовищ, было не много, всего несколько человек… остальные же погибли в давке…
В океан рухнули два пассажирских самолета, пилоты которых, на свою беду оказались рожденными в июне–июле…
Полиция и армия провела крупный рейд по уничтожению всех, кто оказался жертвами эксперимента… От клешней раков погибли лишь единицы и научно–исследовательские институты всего мира потребовали принятия каких‑либо других мер, выступая против жестокости по отношению к превращенным, но кем‑то отданный приказ уже приводился в исполнение и раки гибли десятками под градом пуль и пламенем огнеметов.
С наступлением вечера, все, оставшиеся в живых, с тревогой смотрели на небо, ожидая повторения катастрофы, но небо оставалось чистым и звездным, таким, как всегда, только звезды были далекими и не опасными… Они ласково подмигивали жителям зелено–голубой планеты.
Юрий Петухов. Погружение во мрак. Развязка
Часть четвертая. БЕЗДНА
Иван пнул дубовую дверь, и та чуть не сшибла с ног какого‑то облезлого забулдыгу в черной майке с двумя черепами. Забулдыга выхватил из‑за голенища красного сапога огромный зазубренный тесак и исподлобья вызверился на вошедшего..
— Не сердись, приятель, – дружелюбно бросил Иван.
И добавил уже через плечо, проходя внутрь кабака: – С меня причитается.
Он прошел к драной стойке, заказал у жирного малайца–бармена банку чистой воды и полстакана гремучего пойла под красивым названием «ти–рекс». Пойло двинул по стойке обалдевшему от неожиданности забулдыге.
Банку открыл, но пить воду не стал, только смочил платок и обтер им потное, запыленное лицо. Он страшно устал за последние три дня, он так не уставал ни на Гиргее, ни в Пристанище. Последний раз он бывал в Новом Свете двенадцать лет назад – три или четыре приема, полеты над городом, попойка на крыше четырехсотэтажного небоскреба, липкие голые девицы в сиреневых и розовых цепочках вместо одежды, два контракта и нудное утро со старым приятелем с Галарога – Юджином Скотчем по прозвищу Мотылек. Вот и все воспоминания. Юджин советовал ему не задерживаться в Америке. Иван и без его советов спешил – до старта надо было повидаться кое с кем из России, сдать отчеты и просить, просить, просить о полном отпуске. Как давно это было! Теперь он видел Новый Свет не сверху. Теперь он бродил по земле и мысленно материл Гуга–Игунфельда Хлодрика Буйного, втравившего его в долгую историю и заставляющего разматывать какую‑то нелепую нить вместо того, чтобы заниматься делом. Проклятый Лос–Анджелес!
— Ну что, приятель, – он обернулся к забулдыге, подмигнул ему. – В расчете?
Забулдыга со второго захода выглушил свой «тирекс», постоял, помолчал и рухнул на пол. Дьявольское пойло сбивало с ног и не таких парней.
— В расчете, – глубокомысленно ответил сам себе Иван.
Шестилапый биороб сноровисто выскочил из темного угла притона, подбежал к лежащему, ухватил гибким носовым щупальцем за ногу в красном сапоге и утащил забулдыгу под свист и завывание сидящей у столиков пьяни. Но свистели не все. Трое трясущихся алкашей, поднявшихся из‑за бокового овального стйла, помалкивали. Средний, которого тащили двое крайних, вообще свесил голову. Допился, подумал Иван. Но тут же понял, что ошибся – из брюха у среднего торчала рукоять кривого зангезейского кинжала. Иван хорошо знал эти кинжалы, под лопаткой у него был старый, побелевший от времени шрам – памятка о Зангезее, планете, на которой землянам делать нечего. Ивану было плевать на эту мразь, пусть вытворяют что хотят, ради таких он не шевельнул бы и пальцем, пускай горят в будущей геене огненной. Но на Земле жили и другие. Потому‑то Иван искал Гуга.