— Григорий Еремеев из ваших?
— Несомненно, они с Васькой Петровым в столицу подались еще в конце октября, как урожай собрали и работы кончили.
— От них вести были?
— От Гришки нет, а вот Васька дней десять назад появился дома.
— Он что-нибудь рассказывал о Еремееве?
— Нет, говорил, что тот остался, понравилось в городе.
— А причину возвращения не сказывал?
— Говорил, что заработал хорошо. Золотыми часами бахвалился. Привез подарки родне, по приезде даже мужиков угощал, хотя раньше такого не бывало. Проговорился, что деньги отхватил по-легкому. И теперь каждый божий день навеселе.
— И много он отхватил по-легкому?
— Не знаю, но пару лошадей и пять коров собирался покупать.
Жуков переглянулся с приставом, который не сдержался, присвистнул:
— Хорошо деревенские в город ездят, может, мне на заработки податься?
— Раньше Петров уезжал в город?
— Бывало, но так быстро не возвращался.
— Откуда за месяц такие деньги?
— Мне не удалось узнать.
— Он с кем живет?
— У него четверо детей и жена, а еще после смерти матери к нему младший брат переехал с женой.
— Надо бы наведаться к нему, — обратился Михаил к Николаю Викентьевичу. Тот поднялся.
— Вот сейчас и пойдем.
До дома Петрова было недалеко. Он показался сразу, как вышли. Огороженный со всех сторон аршинным забором двор стоял неприступной крепостью. Пришлось стучать в ворота.
— Кого там несет? — раздался женский голос.
— Открывай, Прасковья, это я — Архип, — в ответ крикнул сотский.
— Архип Семеныч, я только тулупчик накину.
В доме было жарко натоплено, на спине под рубашкой у Михаила сразу же выступил пот.
Пристав сел без приглашения на скамью.
По лицу Василия скользнула тень испуга, но тут же исчезла, Жуков отметил это секундное замешательство.
— Садись, хозяин, — пристав указал на соседнюю скамью.
— Благодарствую, — усмехнулся тот, взяв себя в руки, — раз тут хозяйничать будете.
— Буду, — гаркнул Николай Викентьевич, так что Василий аж подскочил. — Обыск мне учинять или сам все выдашь? — Взгляд Грудчинского пылал, он видел, что Петров струсил, как говорится, кишка тонка.
Только теперь Михаил понял, что пристав, обладая добродушным видом, славится в своем стане тяжелым нравом.
— Кого мне выдавать? — Петров подскочил на скамье словно ужаленный.
— Ты столько, мил-человек, следов оставил, что не на одну Эст-ляндскую улицу хватит, а и на комнату приятеля твоего Еремеева, где тебя, между прочим, узнали, когда ты веши забирал. Ну? — Теперь пристав, наклонившись вперед, говорил спокойным, не терпящим возражения голосом: — Ты думаешь, господин Жуков из петербургской сыскной полиции приехал за тобою ради собственного удовольствия?
— Не хотел я, не хотел, — взвизгнул Василий, не зная, куда деть руки, — получилось так. Не думал я, не хотел. Как деньги увидел, так и…
— Неси, — пристав ударил ладонью по столу.
Через некоторое время Василий принес два связанных узла, полез на лавку и из-за иконы, висящей под потолком, достал сверток, в котором были завернуты пачки десяти- и двадцатипятирублевых ассигнаций.
— Все?
— Все, — выдохнул Василий и в бессилье опустился на скамью.
— Теперь рассказывай, как дело было.
— Да что говорить? Еще по прошлому году Гришка приметил в городе квартеры, где можно деньгами разжиться. По осени меня помощником взял. Тяжело одному дело такое проворачивать. Поселились с ним в разных местах и целый день следили, чтобы ночью…
— Понятно. А зачем Еремеева-то?
— Жадность обуяла, ваше благородие, жадность, не захотел я делиться с ним, не захотел.
С раннего утра штабс-капитан Орлов направился к полковнику Флорову, управляющему Адресной экспедицией. Нужно было распоряжение о помощи в розыске места проживания студента Алексея Микушина. Поворчав, Олимп Михайлович вызвал столоначальника.
Часам к одиннадцати Василий Михайлович получил в свое распоряжение не только адрес, но и бумагу от товарища прокурора на проведение обыска и задержание вышеупомянутого студента.
Дворник, опираясь на лопату, рассказывал:
— Вернулся он ночью, не знаю в котором часу, но поздно. А вчера часу эдак в третьем пополудни господин студент вышел из дому в крайне расстроенных чувствах и полной невнимательности. Я уж подумал, не случилось бы с ним чего.
Обыск дал вполне ожидаемый результат. У кровати на столике рядом с пустым стаканом сиротливо ждал своего часа чужеродным предметом черный бумажник, в котором кроме ассигнаций находились визитные карточки и бумаги, принадлежащие коллежскому асессору Левовскому, фотографическая карточка молодой девушки с дарственной надписью, подписанная «Маша».