— Вы говорили, что знакомый со шрамом приобретал имение и оформлял документы в Петербурге…
— Возможно так, если ничего не путает господин Залесский, — перебил Иван Дмитриевич Орлова.
— Допустим, — продолжил Василий Михайлович, — но в таком случае этот господин со столь приметным шрамом мог оформить покупку в своем уезде, а если этим занимался в столице, то это может быть в Санкт-Петербургском уезде? — Он вопросительно смотрел на Путилина.
— В этом вы, может быть, правы.
— Тогда, — продолжал штабс-капитан, ободренный словами Путилина, — он приехал из уезда. Так?
— Может быть.
— Мы можем проверить всех приехавших Ильиных с именем Фома на предмет проживания здесь, допустим, последние полгода, ведь в документах указано, что типографское оборудование тоже приобретено полгода назад.
— А если он проживает в столице? — вмешался в рассуждения штабс-капитана Иван Иванович.
— Тогда проверим живущих в столице Ильиных.
— Разумно.
— Затем провести обыск в имении.
— Василий Михайлович, вы правы, но как же уездный прокурор выдаст нам постановление на обыск со столь малыми уликами?
— Я считал, что подозрение в столь тяжком преступлении, как изготовление фальшивых денег, даст нам возможность на законных основаниях произвести необходимый для дознания обыск.
— Закон превыше подозрений, — начальник сыска постучал карандашом по столу.
— Иван Дмитриевич, ведь здесь же преступление против Государя?
— Да, но подозреваемый дворянин?
— Надо все равно искать Ильина.
— С вами согласен, а вы, Иван Иванович?
— Я считаю, когда мы обнаружим Ильина Фому Тимофеевича, купившего имение, мы можем установить за ним наблюдение и неофициальным следствием понять, тот ли это человек, который нам нужен.
— Это в наших силах.
— По установлении интересующего нас, просить у прокурора необходимую бумагу.
— Так, ваша мысль, Иван Иванович, что господина Левовског0 собирались самого сделать убийцей, разумна, но вот кого пытались представить в виде жертвы?
— Может быть, нашего ненайденного студента?
— Не думаю, — произнес Путилин после секундного замешательства и скривился, — зачем такие сложности, притом Микушин не был соперником Левовского в амурных делах, даже свадьба назначена на Пасху. Убийство студента противоречит разумным действиям.
— Может быть, жертвой должен стать неведомый нам сообщник?
— Тогда сообщник вне подозрений и у него должна быть чистая репутация, чтобы мы, сыскная полиция, не могли даже заподозрить в грязных делах.
— Тогда нам предполагаемую жертву не найти.
— Кто-то же должен обеспокоиться смертью Левовского?
— Но кто?
— Кто? Надо выяснять.
— Хорошо на словах, а вот с чего начинать?
— Как и было сказано, с Ильина Фомы Тимофеевича. Будем надеяться, что искомый господин, если являлся получателем такого специфического груза, просто обязан где-либо промелькнуть. Поэтому вам, Василий Михайлович, стоит заняться таможенным ведомством, пошлину господин Ильин должен оплатить, чтобы не привлекать к себе внимания. Далее нам известно, что куплено с полгода назад, и из ведомств вы сможете узнать, в каком направлении сии машины убыли.
Штабс-капитан кивнул, задание вполне понятно.
— Теперь вернемся к вам, Иван Иванович, — Путилин указал карандашом на надворного советника. — Адресная экспедиция и Земельный комитет.
— Что ж, понятно.
— Иван Иванович, советую посетить уездного землемера и узнать, много ли продано в уезде имений, допустим, за последний год.
— Непременно.
— Что ж, господа, надеюсь, что полученные вами сведения прольют свет на преступление.
Когда скрипнувшая дверь затворилась и в коридоре стихли шаги, Путилин вернулся к обещанной помощнику градоначальника бумаге. Вчерне она была написана, но стоило привести ее в надлежащий вид, подправить некоторые слишком острые места, где Путилин со всей прямотой высказывался о состоянии не только сыскного отделения, но и всей полиции в целом.
Начальника сыска никто не тревожил.
Чтобы отвлечься от тяготивших мыслей, Путилин поднялся и размял ноги, несколько раз пройдя из угла в угол. На сердце спокойней не стадо. Два дела — об убийстве господина Левовского и о появлении фальшивых ассигнаций — мистическим образом сливались в единое целое. С одной стороны, не было веры в то, что такой преуспевающий чиновник смог запятнать добрую славу на службе столь непотребным делом, но здесь пришли на ум другие слова: «чужая душа — потемки». Воистину сказано.