Чиновник Адресной экспедиции, чтобы не возвращаться повторно, посмотрел сначала хозяев домов, вдруг господин Ильин, имея дом в столице, бывает в ней наездами либо постоянно проживает, но Фомы Тимофеевича не нашлось. А вот среди временно прибывающих нашлось пятеро. Вот их делопроизводитель и записал на листе бумаги, которую всегда для таких целей имел в архивном помещении на маленьком столе. Поэтому к штабс-капитану он вышел с исписанным листом.
— Господин Орлов, — с лица делопроизводителя не сходила улыбка, но в ней появилось и что-то отталкивающее, напоминающее острую крысиную мордочку, — вот я приготовил вам всех Ильиных, которые заслуживают вашего внимания.
Василий Михайлович пробежал глазами по списку.
— Благодарю, — сквозь неприветливый взгляд промелькнула искра доброжелательности и признательности.
Орлов поехал в Земельный комитет, где в конце концов удалось узнать нечто интересное. В связи с чем вновь пришлось вернуться в Адресную экспедицию, чтобы узнать о проживании нового человека, неожиданно объявившегося в списке господина Орлова и в дознаваемом деле.
Путилин внимательно читал допросные листы, снятые с Василия Петрова, представленные вернувшимся Мишей. Конечно, Иван Дмитриевич радовался завершению дела, в котором помощник с таким усердием расследовал. Убийца сидит в арестантской, и к тому же три ранее нераскрытые кражи добавились к числу раскрытых дел.
Тайные агенты из мира, где преступные деяния не считаются чем-то зазорным, а доблесть и отвага заключаются в ловкости рук, смекалке, направленной отнюдь не на благородные дела, о случившемся не могли сказать ничего — никто ничего не видел, никто ничего не знал. Это следовало бы выяснить ранее, но Путилин с самого начала дознания уверился, что петербургская «вольница» не имеет никакого отношения к смерти чиновника Левовского.
Начальник сыска протянул допросные листы Соловьеву, тот просматривал быстрее, чем штабс-капитан, читавший вдумчиво и смаковавший каждое предложение, наверное, каждое слово перекатывал языком во рту, пробовал на вкус.
— Итак, господа, могу выразить признательность Михаилу за проведенное дознание. — Путилин не лукавил, ему было вдвойне приятно, что пришедший несколько лет назад в сыскное отделение совсем юный, с намечающимся пушком над верхней губой юноша теперь превращался в опытного агента, способного делать самостоятельные шаги.
— По правде, я удивлен твоей настойчивостью, — сказал штабс-капитан, крайне редко высказывающий свое благоволение к кому-либо, невзирая на чины, — крайне любопытное решение.
Иван Иванович не присоединился, просто промолчал, считая, что и так сказано достаточно лестных слов.
— Теперь, господа, пора вернуться от успехов к грешным земным делам.
— Иван Дмитриевич, — начал докладывать надворный советник, — типографские машины были получены господином Ильиным, представленный адрес в Санкт-Петербурге оказался местом хранения. С хозяином договаривался лично Левовский. Он же заплатил сто рублей за хранение.
— Не велика цена?
— Не только она вызывает удивление, но и другое. Куда далее ушло оборудование, узнать не представилось возможным.
— Значит, мы имеем еще одно подтверждение участия Сергея Ивановича в сомнительных делах.
— Подле Левовского в день, когда увозились типографские машины, был замечен круглолицый с пышными усами.
— Ильин?
— Может быть, но пока я точно не установил.
— Значит, имеем увезенные в неизвестном направлении машины. Иван Иванович, кто грузил? На каких телегах увозили?
— Известно, что деревенские. Вот откуда…
— Ранее говорилось, что имение, купленное Ильиным, находится в Петербургском уезде. Так, Василий Михайлович? — Путилин обратился к Орлову.
— Скорее всего, — кивнул тот, — иначе отправили бы поездом, а не на простых крестьянских телегах.
— Я согласен с вами. Удалось установить, где находится имение, о котором шла речь ранее?
— Да, — штабс-капитан положил перед Путилиным бумагу, — любопытно то, что через год после поступления на службу в Экспедицию, господин Левовский приобрел имение на самом отшибе Новоладожского уезда, которое в свою очередь полгода тому продал некоему Анисимову Петру Глебовичу.