— Тяжело было?
— Да я этого и ожидал, поэтому перемена мягкой постели на подстилку из сена прошла безболезненно.
— Здесь как оказался?
— В каждом деле нужны доверенные люди, особенно которых знаешь с детства.
— Почему не ушел?
— Боялся, что меня Петр Глебович найдет.
— Почему?
— Кому нужны лишние свидетели? — на лице появилась кривая улыбка. — Да и без денег…
— А те что…
— Увольте меня от этого, — перебил Путилина Степан, — чтобы, не дай бог, попасться?
— Как же Анисимову удалось сбежать?
— В конюшне всегда оседланная лошадь, да и комнату для себя Петр Глебович выбирал с умыслом. Мне кажется, он всегда был готов к побегу, у него звериное чутье на опасность.
— Как он отнесся к смерти Левовского?
— Сергей Иванович умер? — произнес молодой человек удивленным тоном. — Мы об этом не знали.
— Что, Фома Тимофеевич не приезжал?
— Нет, он как в начале декабря поехал по делам в столицу, так и вестей от него не было.
— Даже писем?
— Я бы знал.
— Где все-таки может остановиться Анисимов?
— Либо у Ильина, либо в гостинице, но, думаю, не больше одного дня, а дальше через Финляндское княжество в Швецию.
— Что его побудило к такому деянию? — Хотя Иван Дмитриевич не называл, какое преступление, но оба понимали, о чем идет речь.
— В первую очередь, дело-то рискованное, вот этим и привлекало.
— Где он познакомился с Левовским и Ильиным?
— С Ильиным — в Твери, там Петр Глебович цензором служил при губернской управе, с Левовским — не слышал. Я же как сюда был привезен, так безвыездно здесь живу, на мне все по имению.
— А Ильин? Он же управляющий?
— Да какой же он управляющий, так только представляется, на самом деле на побегушках у Анисимова.
— Не пойму, кто всем этим заправлял? — Путилин рукой вычертил в воздухе круг.
— Да они и сами не знали — Левовский считал, что он, Петр Глебович себя за главного держал.
— Понятно. Теперь, может, о типографии расскажешь?
— Что о ней говорить? — Степан не выказывал никакого удивления осведомленностью Путилина. — Как я понимаю, Фома Тимофеевич о ней рассказал да ваши помощники, — он кивнул в сторону.
— Все-таки.
— Подвальное помещения под хозяйственной постройкой выкопали при прежнем хозяине, Сергее Ивановиче, — на лице Степана появилась улыбка. — Он и из кухонного погреба туда ход сделал, так что готово было давно. Во все вникал сам, даже учил людей работе на машинах.
— Сколько там человек?
— Трое.
— Вооружены?
— Да вы что? Петр Глебович их в черном теле держал. Как я подозреваю, когда стали бы не нужны, то и вообще… — Степан страшился произнести вслух то, о чем знал со дня приезда.
— Вполне в духе Эвгения Сю.
— И анисимовской породы. Они же до указа все жилы тянули из своих. Если не по их нраву, то секли нещадно.
— И тебе доставалось?
— Бывало.
— Что ж, пора приступать к служебным делам.
— Ваше право.
Миша повел Путилина в схрон после того, как оттуда вывели троих невысокого роста мужчин в мешковатой одежде.
Пошли через кухню. Идти было легче, когда и спереди, и сзади несут по масляной лампе, но все равно пришлось держаться рукой за стену. Лестница казалась слишком крутой. Теперь Иван Дмитриевич жалел, что скинул шубу в гостиной, мороз пробирал до костей.
— Мы здесь, наверное, с час торчали, — пояснял начальнику Жуков, — когда дверь закрылась. Я докладывал вам, такого холода не чувствовал, — младший помощник поежился. — Вот под той полкой краска стояла. Ее уже всю вынесли, каждая ассигнацией обернута — видимо, чтобы по цвету не искать.
— Разумно.
— Пойдемте дальше, Иван Дмитриевич.
Вырытый от дома до тайного места ход казался теперь не таким мрачным в свете ламп, а только узкой щелью, укрепленной через сажень обструганными бревнами небольшого диаметра. Пол был устлан досками, скрипевшими под ногами. Впереди дверь.
Помещение было разделено на три отсека: в первом — самом большом — стояли машины, которые прибыли из Германии, и лежали пачки сероватой бумаги, приготовленной для печати; во втором — ручной нож с поднятым широким лезвием для резки и рядом с ним — отпечатанные разным цветом ассигнации в листах; третий отсек — жилой.
Путилин осматривал с любопытством. Многое он повидал: и тайники разбойничьи, и подполы, и подвалы — но чтоб вот так целая типография под носом у уездных властей печатала фальшивые деньги, с таким столкнулся в первый раз. Даже не верилось, что видит собственными глазами пачки отпечатанных денег, набитые мешки. Работники, оказывается, рассыпали ассигнации под ноги и топтали их, чтобы они выглядели побывавшими в обращении.