Пастор попросил Марка распутать узел ремня, обвязанного вокруг большой коробки, а сам взялся задругой. Юноша уже понял, как можно распутать, но Сергей его отстранил, развязал узел и подал ремень Марку, как бы говоря «ну, и что ты тут копался?».
Марка злило поведение Сергея, поэтому трудно было сконцентрироваться на происходящем. Пастор убрал упаковку и провел рукой по открывшейся панели. Появилась еще одна голограмма. На этот раз — перевернутая пирамида, которая опиралась на вершину, вращаясь и качаясь из стороны в сторону. В движениях не чувствовалось системы, они было нарочито случайными.
— Символ жизни, — опять опередил всех Сергей.
— Жизнь как способ передачи энтропии с низшего уровня на высший, — затараторил Леопольд, — причем, заметьте, не только органической. Живой организм передает неопределенность одного атома на макроуровень. Живое общество передает неопределенность одного живого существа на еще более высокий уровень, на уровень всего общества…
— Когда передает, а когда и нет. Вы видели, что творится в городе? — перебил Леопольда Сергей, обращаясь к пастору и Белле.
— Везде пузыри летают, как воздушные шарики, — ответила Белла. — Но ведь эти люди не умирают?
— Конечно нет, — сказал поспешно пастор, стараясь придать лицу как можно более беспечное выражение.
— Смотря что называть смертью. Все думают, что знают о ней, но нужно быть стулом, чтобы осознать смерть по-настоящему, — неожиданно серьезно сказал Леопольд.
— Ну, я-то… точно жив и точно не стул, — сказал Сергей и широко заулыбался, ожидая смеха окружающих, но его не последовало.
— А что нам говорили магистры про предательство Церкви? Это никак не связано с розовыми пузырями? — снова спросила Белла, которая больше была поглощена каким-то внутренним диалогом, чем тем, что происходило вокруг.
Сергей и пастор отрицательно покачали головами, почти синхронно, и двинулись дальше вдоль зала.
— А что есть предательство? — опять начал рассуждать Леопольд, семеня ножками рядом с Беллой. — Не родня ли оно с борьбой? И если тебя еще предают, значит, ты еще борешься и чего-то стоишь.
Пастор с Сергеем шли вперед мимо стены с различными инсталляциями. За ними следовали Белла с Леопольдом, а за всеми плелся Марк.
Марк был в замешательстве. В городе происходило что-то странное. И вероятно, нужно было что-то делать. Но эти люди, втягивающие его в какую-то авантюру, очень напоминают религиозную секту. Он не знал, как относиться к тому, что произошло с его матерью и тем человеком, упавшим на тротуар. Он слышал про Церковь Святой Энтропии, она была полулегальной — ее храмы тщательно прятались. Вернее, даже не сами храмы, а ходы, ведущие к ним, которые постоянно менялись. С другой стороны, эти, не считая Сергея, люди производили приятное впечатление, Марк был склонен доверять им. И даже робот в виде стула, со своими постоянными разглагольствованиями, казался забавным. Или Леопольд — не робот?
Внезапно в полутьме зала, слева от себя, Марк увидел полупрозрачный розовый женский силуэт. Сердце юноши учащенно забилось. Розовый призрак оказался прямо перед ним и всматривался в его лицо. Сомнений быть не могло — это был призрак его матери.
— И облако, и машина, — произнесла она, — и ангел, и мать.
Как странно… И вижу, и не вижу… и знаю, и не знаю… и не мертва, и не жива.
Марк не мог пошевелиться. Все странные события этого дня оставляли его относительно безучастным. Но видеть призрак своей, еще живой, как он надеялся, матери было страшно.
— Не меня ты должен бояться, — словно угадав мысли, продолжил призрак, — бойся тени, которая охотится за тобой, и двух предателей, которые рядом с тобой.
После этих слов призрак растворился, оставив Марка в темноте и в замешательстве.
Юноша пошел на свет и на голоса своих новых знакомых. Кем бы они ни были, но они единственные, кто сейчас предлагает какие-то действия, направленные на возвращение его матери в прежний телесный вид.
Глава 3
Если бы Марк отправился вместе с магистрами, то место, в которое они прибыли, напомнило бы ему древний амфитеатр, наполненный величавыми людьми в белоснежных тогах. Впрочем, это были и не люди — скорее боги. И перед ними выступала Гера, в том же хитоне с вышитыми на нем козами, в котором предстала перед Марком.
— Тюрьма осознаний не должна существовать, я это утверждала всегда. И хочу, чтобы ее уничтожили.
— Мы знаем мнение Геры, — спокойно произнес бог, который, видимо, председательствовал на — этом собрании, — и знаем (ее заботу о развитии осознания матушки Сью…