— А ты почувствовал предательство? — со странной ухмылкой спросил Сергей растерявшегося Марка.
— Нет; кажется, — замявшись, ответил юноша, потирая ладонью шею.
— Не смог доконать этот мир комфортом и благополучием, так решил свалить в мышке, — уже спокойно произнес Бешеный Гарри, имея в виду Боба.
— Ты бы покушал, — предложила ему девочка.
— В смысле… не доконал благополучием? — переспросил Марк.
— Как обычно доканывают. Так уже было много раз, — сказал Гарри и провел рукой над столом, решив, что у них есть время для небольшой презентации.
Между чашками, тарелками и корзинкам и появились небольшие, но явно доисторические деревья, между которыми, в свою очередь, шныряли еще меньшие по размерам доисторические животные. Впрочем, движения их становились все более медленными, а сами они — все более крупными.
— Это терапсиды, — пояснил Гарри, — они жили еще до динозавров. Благополучие их стало расти, и сами они стали расти. Все, кроме тех, кто жил в норах и был ограничен и в росте, и в комфорте. Комфорт противен мирам, и терапсиды вымерли. Остались только те из них, кто был лишен радостей полного комфорта, кто жил в норах и не мог расти. Они и стали предками млекопитающих.
Все с интересом разглядывали бегающих по столу зверушек, а Гарри еще раз сделал взмах рукой, и вместо терапсид появились маленькие динозаврики, которые также постепенно стали увеличиваться в размерах.
— Потом место терапсид заняли динозавры, и тоже благодаря комфорту и благополучию выросли в размерах.
— И тоже повымирали, — сказала Лаура, для которой излагаемые факты были явно хорошо знакомы, и она развлекалась, гоняя динозавриков ложкой по столу.
— Да, — продолжил Гарри, — в качестве повода выступает обычно какая-нибудь не самая страшная катастрофа, запускающая механизм самоуничтожения. Остались только те динозавры, которые не могли расти в силу объективных трудностей, а именно — летающие, которые и стали прародителями птиц.
— А теперь растут люди, — сказала Лаура, беря с большой тарелки печенье.
— Да, подтвердил Гарри.
— Все равно не поняла я, — сказала Белла с провинциальным акцентом, который специально имитировала, когда не хотела выглядеть слишком непонятливой, превращая вопрос в шутку.
— А мне в полом все понятно, но нельзя ли объяснить все сначала? — вставил слово Леопольд — Я много слышал подобных теорий, но все они немного отличаются друг от друга.
— Все же просто. Миры созданы для обучения, — тоном учителя продолжил объяснение Сергей, который уже почти пришел в себя. — Если живое создание живет комфортно и не решает постоянно возникающие насущные задачи, связанные с мучительным выбором или страхом, то оно не нужно мирозданию. Если речь идет о целом виде животных, то за ненадобностью стирается весь вид.
— Как это было с динозаврами? — уточнила Белла.
— Да. Все обставляется как несчастный случай. Достаточно любой причины, чтобы уничтожить изнеженный комфортом вид или целый класс животных.
— Ненавижу комфорт, — сказал Бешеный. Гарри и стукнул кулаком по столу.
Удар был не сильным, но оставшиеся динозаврики подпрыгнули и попрятались за посудой и под салфетками.
— А при чем здесь люди? — опять спросила Белла.
— Борьба добра и зла — не суровая необходимость, а условие целесообразности существования мира, — продолжил Сергей. — Если побеждает добро, то мир уничтожается также, как если бы победило зло. Добро побеждает с победой комфорта, а растущий комфорт обычно сопровождается ростом размеров тела. Поэтому гибель от комфорта обычно начинается с такого явления, как акселерация.
Белла вспомнила слова магистров о том, что ее выдающиеся особенности помогут спасти мир. Но проблемы человечества с тех пор только множатся. И девушкой начинало овладевать обычное для нее чувство недовольства собой и подавленности.
— То есть, — Леопольд немного покашлял, готовясь задать нетактичный вопрос, — это угроза именно людям? Когда вымерли динозавры, остальные живые и осознающие существа ведь не пострадали?
— Тогда Боб только шел к своей цели — созданию законченного мира, выпускающего подготовленные осознания и основанного на идее двух полов — мужского и женского. Боб азартен и гениален, мужской род — его изобретение, и не все верили в эту затею. Он хотел доказать, что такой мир не только возможен, но и более эффективен. Ему это удалось. Теперь же этот мир ему неинтересен, и, уничтожая людей в нем, он устроит так, что уничтожено будет все. Сам мир будет уничтожен, но его осознания найдут себе место в других мирах, — произнес Сергей и, откинувшись на спинку стула, стал рассматривать открывающиеся пейзажи.