Белла же видела его обычным, но только чем-то обеспокоенным стариком.
— В этом мире, — начал рассказывать Акропус, — я использовал волны вероятности. От каждого события исходят волны вероятности. Следующее событие, которое связано с предыдущим, может возникнуть на гребне одной из этих волн. Чем меньше расстояние между волнами, чем больше частота, тем больше вероятных событий и тем выше энергия и больше масса так называемой частицы. На самом же деле нет никаких частиц, есть ряд событий, которые мы приписываем одной частице и которые связаны между собой волнами вероятности.
— Корпускулярно-волновой дуализм частиц? — вырвалось у Марка, который интересовался такими вещами.
— Да, — ответил Акропус, но без гордости и даже с какой-то горечью. — Отсюда вытекает явление, известное как влияние факта наблюдения на результат эксперимента. Наблюдение влияет на волны вероятности, потому что и то и то — изменения информационного поля. А непрерывно существующих материальных частиц не существует, повторюсь, вовсе, лишь связанные между собой волнами вероятности события, приписываемые той или иной частице.
— Это замечательное изобретение мы используем и в других мирах, и я уверен, что Акропус порадует нас еще новыми идеями, — сказал Боб. — Сейчас же мы сделаем то, зачем пришли. Этот мир перестал выполнять свое предназначение. Все его обитатели просто счастливы, просто влюбляются и просто размножаются, и все это на фоне беспроцентных неограниченных кредитов. Бабий рай какой-то, и это, кстати, твоя, Акропус, недоработка. Теряешь хватку.
С последними словами Боб взялся за рукоятку такого же рубильника, как и в прошлом мире. На Акропуса было больно смотреть, старик жадно всматривался в картинки ускользающего счастья.
— Все произойдет быстро, — сказал Боб Акропусу. — Это будет метеорит, но у них будет время собрать свои воспоминания, а об их осознаниях мы позаботимся и всех потом пристроим.
И опять, внимательно посмотрев на Марка и Беллу, он опустил рубильник. Мир задрожал и лопнул, превратившись в тысячи куда-то мчащихся розовых пузырей. Раздался многотысячный хор, издававший крик, похожий на крик Аломеха. Вихрь пузырей пронесся, оставив тишину и пустоту вокруг растерянного Акропуса.
Боб вылетел из пузыря, аза ним последовали и Марк с Беллой, которые по-прежнему не управляли своим движением.
— Жаль деда, — искренне сказал Марк.
— Очень, — согласилась с ним Белла.
— Ему не привыкать, — ответил Боб, почувствовав, что Марк и Белла ждут оправдания его действиям, чтобы как-то оправдать собственное бездействие, — его миры выключали уже раз десять. Конец света — удел каждого мира. К тому же прямо сейчас он приступает к двум новым проектам. Они его отвлекут от этой потери.
Все трое влетели в следующий пузырь, который Марку и Белле показался не таким радушным, как предыдущий, но и не таким отстраненно холодным, как первый. И видели они его почти одинаково. Сейчас их объединяло общее ощущение, что они что-то потеряли. Это ощущение росло каждый раз, когда пролетали между пузырями. Неясные тени, которые они оба видели уголками глаз, порождали раздражающее ощущение того, что они. потеряли что-то важное, но не могут вспомнить, что именно.
— Парис, инженер этого мира, — представил Боб мужчину средних лет в белом халате, который был явно удивлен этим визитом. — Расскажет вам о своем эксперименте.
— В этом мире для разных наблюдателей явления могут быть проявлением разных законов, могут меняться время, расстояния… Все может быть разным. Но для всех наблюдателей будет сохраняться последовательность событий. Причина — раньше, следствие — позже. И если для одного наблюдателя существует цепочка событий, связанных между собой причинно-следственной связью, то все остальные будут наблюдать существование этих событий в той же последовательности и тоже связанными между собой причинно-следственной связью. Хотя сами действующие физические законы, время между событиями, их внешний вид и их расположение в пространстве могут отличаться.
— А для чего вообще такие сложности? — спросила Белла. — Разве нельзя было наделать обычных миров?
— А разве это не обычный? — улыбнулся Боб, указывая на внутреннюю стенку пузыря, отражающую знакомые пейзажи и города.
— Мы проектируем миры-тренажеры, — сказал Парис, которого немного задело предположение девушки о том, что мир можно было сделать и «попроще», — поэтому они должны содержать некоторые противоречивые свойства. Если осознание не готово, то мир должен быть самодостаточен, а если подготовлено, то должна быть возможность разглядеть в нем проявления Абсолюта и знаки богов, дойти до границ. Каждый должен взять от мира по своим возможностям. И — каждый должен быть прав, чтобы иметь возможность для сомнений. Мир должен соответствовать физическим законам, и в то же время он должен регулироваться со стороны. Все это делает нашу физику очень запутанной и противоречивой для случайного наблюдателя.