— Перестаньте паясничать! — рявкнул капитан, и попугай покачнулся и взмахнул крыльями, будто собрался взлететь.
Не успел я ответить, как Анна подала голос:
— А давайте назовем вас Виктором! Красивое имя, на мой взгляд. — И она смущенно улыбнулась.
— Прекрасно! — Капитан брезгливо указал на меня пальцем, как на картину абстракциониста: — Отныне вы Виктор. — И вышел вон.
— Вы недовольны вашим новым именем? — спросила Анна.
— Не в этом дело. В самом деле, не подкидышем же мне оставаться. — Я машинально почесал затылок. — Ваш капитан со всеми так общается?
— Он со странностями, конечно. Но и вы его поймите: не часто мы находим терпящих бедствие людей за бортом.
— Ладно, стало быть, я Виктор. А вы, значит, Анна.
— Да, я врач. — Она опять улыбнулась, и в белой комнате будто стало еще светлее.
— А я неизвестно кто, — я тоже улыбнулся. — Вот и познакомились. Да, а почему ваш капитан со странностями?
— Вообще-то он командир станции. Но как-то так повелось: капитан да капитан. Да и Сильвера он на плече все время таскает, как предводитель пиратов.
— И много на судне пиратов?
— Вместе с Сильвером шестеро. Вы седьмой. Но людей только четверо.
— То есть? — Эта новость оказалась для меня самой неожиданной. — Кроме Сильвера на станции еще есть… не люди?
— Если вы хорошо себя чувствуете, я проведу для вас обзорную экскурсию.
— Для человека, лишь минуту назад получившего имя, я чувствую себя прекрасно!
— Тогда следуйте за мной!
И я еще раз пожалел, что на ней комбинезон, а не юбка.
За дверью располагался холл. Посреди него громоздился огромный стол, окруженный стульями. У стен манили в свои объятия глубокие мягкие кресла. Все было таким же белым, как и в медицинском отсеке, и того же аскетичного дизайна. В стене слева сиял большой круглый иллюминатор, за ним плыла далеко внизу голубая планета. На миг я забыл об Анне и чуть не свернул себе шею, разглядывая невиданное и величественное зрелище.
— Виктор, вы еще успеете насладиться этим видом. Кстати, это кают-компания. Идемте дальше.
Перпендикулярно кают-компании располагался коридор, по сторонам которого были двери. Анна остановилась у одной из них.
— Запоминайте, Виктор, вот эта дверь с цифрой два ведет в ваш отсек.
— Благодарю. Значит, карантин пройден? — Я испытал разочарование, так как лишился надзора Анны.
— Да, это быстро.
— А как долго я был без сознания?
— После того как вас нашли, прошло часа три.
— А при каких обстоятельствах я был найден?
— Об этом вам расскажет капитан, — уклончиво опустила ресницы Анна. — Давайте я познакомлю вас с нашим атмосферником.
И она шагнула к отсеку с номером восемь на двери.
Иллюминатор в отсеке отсутствовал. Но и без него здесь было на что посмотреть: у стола располагался очень тучный человек — нас широко приветствовала его мясистая спина. Человек развернулся на вертящемся стуле, как только мы вошли. Без сомнения, это был азиат: он смотрел на меня через узкие щелки век. В руках он вертел, ни на секунду не останавливаясь, разноцветную игрушку. Я был приятно удивлен, потому что знал ее название: кубик Рубика. В руках у толстяка он то обретал разноцветные грани строго по ранжиру, то распадался на пестрый каскад маленьких квадратиков. И все это повторялось снова и снова. Стол толстяка при ближайшем рассмотрении тоже оказался непрост: это был большой экран, на котором клубились разноцветные завихрения и висели графики и цифры.
— Знакомьтесь, — объявила Анна, показывая на толстяка. — Это По Тунь. А это Виктор.
Лицо толстяка при моем появлении изобразило целую палитру чувств — удивление, волнение и почему-то испуг. Но все это быстро заслонила радость.
— Оцень холосо! — Толстяк говорил с сильным акцентом, но довольно бойко. — Ты подкидис?
Анна смутилась:
— Мы просто его нашли, По Тунь…
— Но меня все же кто-то подкинул, — сказал я и немедленно ощутил зловещий смысл этих слов.
— Кто подкинул? — тут же отозвался По Тунь, и на его лице снова промелькнула тень испуга, сразу, впрочем, утонувшая в сияющем радушии.
— Давайте оставим эту тему, — попросила Анна.
Я был не против. Повисла неловкая пауза, и я поспешил спросить По Туня:
— Из какой вы страны?
— Он китаец, — сказала Анна.
— Я китаес! — гордо затряс толстыми щеками По Тунь. — Китайсев оцень много. Китайсы оцень много таланта, китайсы надо много-много кусать, и они могут много-много лаботать!