Пожилой демон изо всех сил постарался скрыть тревогу.
Именно в ту сторону неделю назад ушел Ассаэр.
***
За четыре дня в пустыне – ни одного скандала. Это определенно тянуло на рекорд.
Демон по-прежнему был молчалив, но вполне охотно шел на контакт. Инерис начала понимать, что он, похоже, от природы не слишком разговорчив. Критические замечания он то ли сдерживал титаническим усилием, то ли она и впрямь ухитрилась заслужить некоторое одобрение своими попытками приспособиться к жизни на его родине.
Без былого, почти суеверного страха перед пустыней было куда проще брести по ней.
К тому же за все это время им не встретилось ни одной ядовитой твари, даже завалящего скорпиона или паука. Инерис данное обстоятельство более чем устраивало, но демон со своим вечным пессимизмом тут же окрестил это дурным знаком.
Они заходили в самое сердце места, которое Ассаэр назвал «Великие дюны».
Как выяснилось, те барханы, которые они преодолевали по пути к пустынникам – это так, цветочки. Здесь же огромные рыжие песчаные горы возвышались высоко над головой, а на закате цеплялись тенями друг за друга, пока не сливались наконец в единое целое в сумерках.
Скал на пути тоже больше не попадалось. Приходилось останавливаться прямо в песках.
В первую ночь уснуть оказалось трудновато. Песок шелестел, шипел, отзывался на каждое движение. Инерис лежала тихо, как мышка, всерьез опасаясь того, что их палатку утянет вниз или погребет под лавиной песка. До тех пор, пока Ассаэр не сказал сонно, что для здешних песков это норма и в доказательство повернулся на живот, раскинув в стороны руки и ноги и почти не оставив для нее места.
А на следующий день Инерис увидела настоящие зыбучие пески.
К счастью, со стороны.
С виду они ничем не отличались от обычных. Но демон отчего-то на спуске с хребта очередной огромной дюны замедлил шаг, потом и вовсе сплюнул и велел обходить. А на вопрос почему, посоветовал ей присмотреться получше к низине.
Инерис ужаснулась.
Внизу белели черепа и кости.
– Нежить?
– Зыбучий песок, – покачал головой Ассаэр.
Это озадачило девушку. Она-то была уверена, что в зыбучих песках тонешь целиком, как в болоте, и тебя утягивает в неведомые глубины. А тут…
Демон предложил подойти поближе, заверив Инерис, что это безопасно, и для пущей гарантии даже взял ее за руку.
К этому жесту она тоже начала привыкать. Демон проделывал это так же буднично, как придворные в княжеском дворце, предлагавшие руку даме для опоры.
– Это пески, смешанные с воздухом и парами пересыхающих источников на глубине. Сверху сушь, под ней – охотно подающаяся под весом масса. Выдернуть увязшую ногу не получится, сколько ни старайся. Верхний слой постоянно подсыхает, но малейшее движение пробивает его. Песок
– не вода, так что погрузиться выше, чем примерно по грудь или по плечи, вряд ли получится. Но при каждом движении, при каждом выдохе пески сдавливают все сильнее и сильнее, лишая возможности дышать. А еще и палящее солнце...
Инерис помолчала, проникаясь сказанным. До чего ужасная смерть…
Ассаэр развернулся и повел ее обратно, вверх по склону.
– А как ты узнал, что здесь зыбучий песок?
Ответил он не сразу.
– Видишь ли, мы устроены немного иначе. У нас другое чутье, не как у вас. Оборотень способен учуять кровь на огромном расстоянии, вампир улавливает мельчайшие оттенки запахов и способен перебирать их, как карты… А мы различаем количество влаги в воздухе, чувствуя малейшие изменения. В Нариме мне поначалу все время казалось, что нос забит мокрой ватой. И здесь воздух стал куда более влажным, чем раньше.
– Так вот почему там не было человеческих костей! То есть я хотела сказать, демонских! В смысле…
Ситуация к веселью не слишком располагала – предстояло заложить немалый крюк – но демон рассмеялся.
– Именно поэтому, – кашлянув, подтвердил он. – Мои сородичи обходили это место стороной.
Они обошли предательскую низину, заночевали в другой, более гостеприимной, поутру в предрассветной дымке миновали еще несколько гигантских дюн. А после взошло солнце… и не сумело пробить казавшуюся прозрачной дымку. Так и осталось за ней огромным, зловещим алым шаром, окрасив ее своими лучами.
Ассаэр выругался, наклонился, приложил руку к песку – и с его лица исчезло всякое выражение.
– Я болван. Все думал о своем, пытался отвлечься и не догадался проверить, как учил Эмер... А ведь заметил, что животных не видно! – и он стукнул кулаком по песку.