– Я скучаю, – шепнула она и не покривила душой. Он тосковала по тому Егору, которого оплакивала больше года, по его голосу. Незнакомец за спиной говорил его интонациями, его бархатным тембром.
– Я знаю. Красивый памятник. Быстрее ветра только смерть. Это правда, – шептал на ухо тот, кто знал о смерти больше, чем Слава.
– Ты забрал мою жизнь. Почему? – спросила она и обняла себя руками, ощущая озноб. – Почему ты не остался со мной? Я же тебя так любила.
– Не мог. Теперь могу. Теперь я свободен. Ты – моя девочка, – жарко прошептал ей на ухо высокий молодой человек и обнял, обхватив напряжённые женские руки, словно хотел согреть.
– Тебя нет, – ответила она, ужасаясь и теряясь от нахлынувших эмоций. Убитые чувства просыпались. Тщетно она звала в мыслях Юрия. Егор проскальзывал к сердцу и больно жалил. Он снова брал её в плен. – Ты умер.
– Я жив, моя девочка. Прости за всё. Мне пришлось. Моя жизнь была ужасна. Ты научила меня дышать. Боже, как я соскучился по тебе.
Обжигающе горячие губы коснулись её шеи, и она послушно склонила голову вбок, позволяя оставлять полыхающие следы. Сильные руки прочно держали девушку в своём кольце.
– Ты больше не оставишь меня? – спросила она. Её голос прозвучал наивно и плаксиво. – Мне было так страшно, так больно.
– Я никогда не оставлю тебя, – звучало прямо в ухо.
– Мы будем вместе?
– Всегда. Обернись.
– Нет. Я боюсь, – вздрогнула она и очнулась. Нет, она никогда не посмотрит на того, кто стоит за спиной. Это не Егор. Это его тёмная сторона, которую она не хотела знать. Её муж умер. – Странно, да? Я привезла твой шлем.
Выскользнув из объятий, она присела и подняла с надгробия чёрный шлем. Даже в его отражении она не хотела видеть того, кто стоит позади.
– Точно.
Мужская рука забрала шлем. Человек за спиной отодвинулся, и Слава поняла, что он прячет лицо, а это значило только одно, придётся поворачиваться и маскировать свой взгляд, чтобы новый Егор не увидел страх.
– Хочешь прокатиться? – неожиданно предложила она, и сердце пробило током. Только что она позвала мёртвого мужа в ад. Слава повернулась. Ещё один удар током. Перед ней стоял чужак в незнакомой одежде: кожаном пиджаке, брюках и тёмном свитшоте. Ничего общего с Егором.
– Ты прекрасна, моя девочка. Как ты прекрасна. Думал, больше никогда не коснусь тебя, – мужчина протянул руку и погладил Славу по щеке, провёл по волосам, заставляя её вздрагивать от ощущения скользящей по коже змеи. – Прости за все страдания.
– Мы умерли. Нас нет. Пойдём. Я покажу тебе рай.
Пересилив боль, страх, отчаяние, Слава взяла его за руку и повела за собой прочь от могилы. Сердце грохотало так, что от ударов дрожала грудь. Во рту пересохло от напряжения. Она понимала, что это будет последняя поездка на мотоцикле в её жизни. Больше никогда ветер не подарит ей страстное желание летать. Кладбище осталось за оградой. Время ускользало. Дождь накрапывал. Сиденье мотоцикла покрыли блестящие капельки.
– Твой байк, – смущаясь, сказала Слава и достала из багажника свой шлем.
– Позволь мне. Я так давно мечтал это сделать, – мужчина забрал шлем из рук девушки и надел его ей на голову, затянул ремешок, опустил затенённый щиток. – Я наблюдал за тобой, всегда был рядом. Моя девочка.
– Твоя, – согласилась она и смахнула рукой капли с сиденья. Нога привычно перекинулась. Непослушные пальцы достали ключ и вставили его в замок зажигания. Она знала, что сделает: рванёт с места и доставит Егора к дому Жилина, как пирожок на блюдечко. – Садись. Мы станем ветром.
– Пустишь за руль? Пожалуйста, – от нетерпения мужчина потирал руки. Его не обманула наивная уловка Славы. Он знал её лучше, чем она думала. Дождь накрапывал, ветер обдувал, придавая жизни особую остроту, которую можно было получить в гонке по мокрым дорогам. Ему не хватало перчаток да и вообще всей экипировки, но азарт побеждал осторожность. Сердце наполнилось до краёв кровью и предвкушением полёта. Больше года он не сидел на мотоцикле, а от машин проку ноль. Ни адреналина, ни удовольствия.
– Соскучился? Ладно, – неохотно произнесла девушка. Её намерения рушились.
Тревога била в колокола. Слава освободила место и прикусила губу, чтобы заставить себя молчать. Егор снова был рядом. Все движения, поворот головы, размах плеч, мощь спины принадлежали ему, и совершенно неважно, какое у него лицо. Это был он и собирался сделать ремейк семейной катастрофы. Он по-хозяйски устроился за рулём.
– Давай полетаем, – сказал он и кивнул себе за спину, приглашая её присоединиться.
– Полетаем, – шепнула Слава и, как в старые добрые времена, забралась на мотоцикл позади мужа. Жизнь сделала немыслимый виток, отбросив время назад. Руки ощущали живого и невредимого Егора. Мозг отказывался верить, что ничего невозможно исправить.