И сегодня вот – новые соседи у костра. Наученная горьким опытом, Инерис, понурившись и пряча глаза, сама вышла забрать ужин для себя и демона и вернулась в шатер, не успев привлечь лишнего внимания. Или же эти демоны были поприличнее предыдущего гостя и скабрезные шуточки отпускать не собирались.
К своей роли леди-наследница тоже неплохо успела привыкнуть, как бы ни претило ее играть. Приходилось постоянно напоминать себе легонько сутулиться, имитируя осанку подневольной женщины, на людях… а точнее, на демонах, молчать, словно воды в рот набрала. Погасший, отстраненный взгляд было изобразить сложнее всего, но Инерис нашла выход – начинала решать в уме сложные математические задачки… Эффект был схожим, в дакха же не понять, какое у нее выражение лица на самом деле.
Но даже так ей казалось, что на нее постоянно косятся, и "свои" демоны, и чужие!
Как бы то ни было, но сегодня незваные гости быстро ушли, затем и вовсе снялись с места – якобы чтобы пройти еще пяток миль, а там уж и на боковую… Да и вообще лучше на песочек, что вы среди камней сидите?
– Врут, – припечатала Инерис, едва услышав краткий пересказ Дантера.
– Естественно. Думаю, это чьи-то соглядатаи. Поэтому очень хорошо, что вы были так осмотрительны. Черная краска помогает в полумраке скрыть цвет ваших глаз.
– Я всегда осмотрительна, – но сказано это было с улыбкой. – А теперь скажите, чем вы эту гадость с лица убираете, – попросила она. – Я больше не могу, такое чувство, что глаза обильно салом намазаны, аж слипаются и лоснятся!
Ассаэр насупился, однако смолчал.
На краске для век настоял Наместник – мол, без нее она слишком сильно выделяется. Наносить макияж Инерис умела, но совсем другой и иначе – тонкими кисточками, а не огромным толстенным карандашом, которым предполагалось оставлять на веках широкие линии!
Пришлось Дантеру взять дело в свои руки.
Откуда у шпиона Ассаэра такие познания в макияже, леди-наследница предпочла не допытываться. «У нас ею пользуются даже мужчины, бережет глаза от воспалений и раздражений», тьфу!
Кэллиэн бы посмеялся, наверное. Или посочувствовал – он ведь тоже по кой-то ляд красил веки…
Она ни разу не спрашивала, зачем. Принимала эту его особенность едва ли не как врожденную. А теперь вот вдруг интересно стало, как он выглядит без этой своей черной краски…
Ассаэр хмыкнул, не сдержавшись, едва она стянула дакха. В отсутствие другой южной косметики густо накрашенные глаза смотрелись весьма вызывающе. Особенно на фоне светлой даже с учетом загара кожи.
Ну, пусть хихикает.
В «коллективе» дела шли ни шатко, ни валко. Инерис по-прежнему не показывалась перед остальными без платка, ела только в палатке, и пыталась избавиться от ощущения, что за ней поминутно следят.
Паранойя, не иначе… Даже Редорах никак себя не проявлял, да и взглядом сверлить ее почти перестал. Разве что по утрам – она видела его порой, выбираясь из палатки… От такого взгляда сложно не вздрогнуть. Но, может, он просто не высыпается и встает в дурном расположении духа?
Если у него и были к ней претензии, то их он не озвучивал. А свои обязанности выполнял безупречно.
Тем не менее, кинжал Инерис упорно держала при себе. А то с тех пор объявился еще один желающий пополнить свой штат рабыней с севера!
Что ж, хотя бы сейчас лишних глаз вокруг лагеря не осталось. Двое дозорных доложили, двое тайно отправленных разведчиков подтвердили.
Можно было немного расслабиться, и Инерис выбралась из шатра. Сколько можно там сидеть?!
Вдалеке, по другую сторону тракта, разгорались один за другим огни в чужих лагерях. Они же снова предпочли встать не в песке, в отличие от большинства, а у скал, наособицу – так легче держать оборону, если вдруг кто нападет.
Инерис запрокинула голову, глядя на небо. Вечерело здесь быстро, и из синего оно до неприличия торопливо становилось фиолетовым, из фиолетового – густо-черным, и по этой канве бисерной вышивкой вспыхивали звезды...
Глубокий вдох. Воздух здесь пах солью, огнем и дымом, а также нагретым камнем. Заглушить эти запахи не мог даже головной платок. Жаль, конечно, что нет аромата дождя и травы, как дома…
Краску с век, кстати, предполагалось удалять миндальным маслом. Ну, спасибо хоть не каким-нибудь коварным раствором.
Интересно, как маг справлялся? Или просто наносил новый слой поверх старого?
Краска… Кэллиэн…
Зеркало!!!
По спине словно льдинка скользнула, обдав холодом.
Инерис готова была ругать себя последними словами. Как, ну как можно было забыть?! Он ведь написал – смотреться каждый день! Не через раз, не от случая к случаю, а каждый день, чтобы держалось заклинание, укрывающее ее от излишне ретивых магов! А вдруг кто-то из загадочных недоброжелателей уже сумел ее отыскать и теперь преследует? Или, и того хуже, вдруг это зеркальце – единственное, что мешало шпионам отыскать Ассаэра?!
А главное, заклинание разрушилось от ее небрежения или еще реанимируется?!
Воровато оглянувшись, Инерис сунула руку в «карман» (на деле в поясную сумку), привычно выудив из нее зеркальце. Сжала его с отчетливым чувством вины.
Забыла… она – и вдруг о чем-то забыла! А ведь сколько раз это зеркальце успокаивало ее волшебным танцем искорок?
Слишком сильно нервничала из-за этого путешествия, этого Редораха и всех остальных! Позор, леди-наследница!
Инерис поднесла к лицу открытое зеркальце, будто проверяя, смылась ли сурьма, и с замиранием сердца вгляделась в мутную серебристую глубину в пляшущем свете двух масляных ламп. Мимолетно отметила, как же непривычно видеть себя в дакха...
Не сразу, но искорки отозвались, хоть и было их ничтожно мало.
Сколько она не брала его в руки? Неделю? Пять дней?.. Надо будет исправиться.
Свечение зеркальца угасло, и теперь в нем отражается небо – словно она держит в руках кружку со звездами…
Ветра нынче не было, но массивные, дающие яркий свет масляные чаши-светильники тихо покачивались-поскрипывали цепочками. Шесты под них всаживали в землю на такую глубину, что ветер попросту был не страшен – разве что начнется ураган, который сметет весь песок подчистую, до каменного дна далеко внизу. Над яркими огоньками рассыпались мелкие искорки, словно вились в сложном танце. А может, какие-нибудь местные светлячки слетелись.
Красиво…
Инерис уже собиралась захлопнуть зеркальце, когда увидела в нем, как угрожающе качнулся ближайший светильник. Пролившееся масло занялось прямо в воздухе.
Увидев прямо над головой огненный дождь, Инерис даже не сообразила метнуться в сторону или кувыркнуться вперед. Только вскрикнула и согнулась, прикрыв голову…
В следующий миг ее сбили с ног, прокатили по песку. Сверху навалилась страшная тяжесть. Горячая, но уж не горячее пылающего масла.
Даже сквозь испуг Инерис сразу поняла: Ассаэр.
Инстинктивно вцепилась в него, вырвав у демона мучительный стон, но сейчас даже вопль над самым ухом не заставил бы ее разжать пальцы.
Встревоженные крики вокруг, топот – со всех сторон сбегаются остальные. Надрывный скрип цепи, на которой висел светильник, новая порция горящего масла…
Не выдержав, Инерис зажмурилась.
Глухой звон, словно кто-то отбросил медную лампу в сторону, грубое ругательство над ухом...
На обоих, не разбираясь, набрасывают одеяло, не слишком нежно охлопывают, чудом не стащив с нее дакха. Ассаэр страшно скрежещет зубами, сдавленно ругаясь, все крепче сжимая девушку в объятиях, и приказывает:
– Убрать!
Вакханалия прекратилась, и Инерис наконец смогла толком вздохнуть. Дакха сбилось и перекрутилось, и демон одним резким движением повернул его как надо. Кхад и Гархан в четыре руки тушили огонь – масло успешно попало не только на Инерис, но и на соседние палатки. Темные капли догорали на истоптанном песке.
Больше в пустыне гореть было нечему.