Пара маньяков, предлагавших непотребности, так и продолжали написывать и предлагать. Елена Васильевна от нечего делать залезала в интернет, чтоб почитать в каких хоть местах нужно подмываться, чтоб с ними найти общий язык. А потом с деловым видом отмечала:
– Надо же! Оказывается и так можно.
Писал Михаил из Сочи. Его фотографии больше всего нравилось разглядывать: сад и ульи росли, у дома появилась крыша.
– Интересно на какие шиши он там строит? – без интереса разглядывала фото Елена Васильевна, развлекая себя чтением писем без ответа.
“Я знаю, тебе грустно. Может быть, сейчас ты даже плачешь”, – писал абонент «Михаил не мое».
"А что мое? – слезы и в самом деле навернулись на глаза. – Что тогда мое? Эти гаденыши? Старый импотент с диабетом? – она посмотрела на большую совместную фотографию, где дети еще были маленькими, а Паша иногда улыбался. – Быть проституткой? Посудомойкой? Что я вообще хотела от этой жизни?”, – закрыв лицо руками, заревела Елена Васильевна, понимая, что впервые задала себе этот вопрос, хотя его задают абитуриенты, а не пенсионеры.
Она замерла в позе отчаяния или, как говорят, в позе эмбриона и находилась так долго, будто заснула. Но ее разбудил телефон: пришла новая фотография от «Михаила не мое» – он выслал ей фото первой розы, что расцвела в этом году в его саду, возделанном умелыми руками.
Неожиданно женщина спрыгнула с кровати и стремглав бросилась в подвал, где лежали старые вещи, разные сувениры из поездок. Она искала коробку, на которой было написано «Индия». Всякая дребедень: пластиковые вееры от жары, дешевые платки и сари, были даже тапочки, сворованные из отеля… и… конвертики.
Два конвертика в форме треугольников. Елена Васильевна явственно вспомнила этот период. Одна из первых поездок с Пашей за границу. Он только разбогател, на первые деньги они отстроили этот дом, а следующие решили тратить на путешествия. В то время мало кто мог себе это позволить.
Их встретила сочная, яркая, грязная Индия с ее невероятными фантастическими храмами, где можно было загадывать самые смелые мечты, которые, казалось, сбываются прямо там.
Шоколадного цвета монах, поклонившись, протянул им листки бумаги, чтоб они записали на них свои желания и свернули треугольничками, как это делали солдаты на войне, посылая письма родным. Конвертики нужно было приложить ко лбу гигантской статуи толстого слона. Елене Васильевне очень понравилось его имя, Ганеша. Она даже купила божка домой: тот до сих пор жил на кухне на холодильнике, собирая пыль и мертвых мух.
Но что? Что она написала в письме-желании? Елена Васильевна помнила каждую деталь, каждое слово, улыбку, прикосновение к холодному цементному богу, но напрочь забыла, что она попросила у него. А глянув на нетронутый с тех пор конверт мужа, поняла, что сейчас узнает, сбылось ли желание у Павла?
С придыханием она открыла свое письмо, прочитала про себя, а ахнула вслух. Ее почерком, но еще веселым и заводным с крутым наклоном вправо было написано: «Хочу жить у моря, иметь свой садик и пчел…».
– Боже мой, – схватилась она за сердце. – И пчел… вот больная…
Но когда раскрыла конверт мужа, то заплакала и плакала долго…
– Ганеша, пусть у Ленки сбудется желание, – хотел Павел.
Она добрела с письмами до спальни, прикладывая их к груди, которую недавно чуть не потеряла, и поняла, что испытывает противоречивые чувства. В основном это была злость на себя. И ей пришлось хорошенько подумать, почему она злится. Признаться надо было честно.
Елена Васильевна вышла замуж вопреки советам родителей, уверявших, что из всех кандидатов он подходит наименее всего. Но если по молодости таким советам мало придают значения, к сорока она сама хотела развестись с Павлом, который надоел ей, осточертел своим характером, бездушием. Ей не хватало простого внимания с его стороны, не говоря уж о ласках, сексе, понимании. И то, что на расставание решился сам бывший муж, только красило его за честность и решительность.
Еще она злилась на себя за детей, которые в сущности были правы. Они такие, какие есть. Это их право быть бездушными тупыми эгоистами. В конце концов, она недалеко от них ушла, как правильно выразился Макс, меряя всех своим мерилом. Это глупо и эгоистично давать всем свои оценки, а также пытаться пройти чужой путь. Ее родители в этом отношении были более мудрыми, предупредили, но не остановили от ошибки. Пусть теперь это поколение на своих ошибках поймет, что значат для них жизнь, мать, отец, здоровье и старость. Елена Васильевна от души желала им понять это раньше, чем сделала она.