Это — работы весны и даже лета 49-го года! До первого испытания 29 августа оставались считанные недели, а окончательно все решено не было — вопреки уверенности Турбинера, высказанной им годом (!) ранее.
Возможно, дело тут было не только в ущемленном самолюбии Виктора Александровича, а в том, что в силу особой секретности даже Турбинера вряд ли очень-то пускали «внутрь» непосредственно заряда, и он не был в полной мере осведомлен обо всех сложностях и трудностях по этой части.
В описанной выше и ныне достоверно практически невосстанавливаемой коллизии отразились и какие-то черты времени, и особенности переходного периода в оружейной работе от первых экспромтов к новому — более основательному качеству ее. Любителям же отыскивать причины в развернувшейся «борьбе с космополитизмом» могу сообщить, что в атомной отрасли она место быть не имела. Но, похоже, новому уровню задач Турбинер не соответствовал, и его замена оказалась оправданной. Конечно, «лошадей на переправе не меняют», но тут ведь сменили не «рабочих лошадок» вроде Терлецкого или Гречишникова, а, так сказать, одного из «кучеров». Управляемость была не только не утрачена, а укрепилась — Духов не был новичком в проблеме реализации крупных инженерных проектов. И опыт он с собой принес ценный, в том числе — с точки зрения будущего.
ГЛАВНОЙ официальной конструкторской фигурой «Объекта» стал генерал-майор Духов. А вскоре по приказу начальника КБ-11 Зернова от 29 декабря 1948 года научноконструкторский сектор № 1 получил — «в целях соблюдения государственной тайны» — наименование «сектор № 38». В этот «первый-тридцать восьмой» сектор входили отделы №№ 39–44 во главе с Н.Г. Масловым, Н.А. Терлецким, С.Г. Кочарянцем, А.П. Павловым и В.К. Лилье (оба — отдел № 42), С.И. Карповым и Д.М. Урлиным.
И теперь в число их младших коллег входил Давид Абрамович… Разница в служебном положении Фишмана и Духова была тогда, конечно, велика, но чувство общего, старого, путиловского а потом уральского товарищества не могло не существовать. Тем более, что связующим звеном тут был Гречишников. Поэтому можно предполагать, что «вписался» Давид Абрамович в работу быстро и без того чувства некой внутренней неуверенности, которое знакомо каждому, кто хоть раз в жизни начинал что-то заново и всерьез.
Здесь делали советское атомное оружие, а по сути — создавали и новую науку, новые подходы к взаимоотношениям ученых, инженеров и производственников. И это — получалось! Кадры действительно решали все!
Удивительного в том ничего не было — активное ядро коллектива КБ-11 было из той когорты питомцев сталинской эпохи, которая оказалась мощнейшим личностным фактором социалистического преобразования России из лапотной в индустриальную. Это были люди из тех, на кого страна могла рассчитывать абсолютно, и кто это доверие оправдывал полной мерой.
Сталин принял Россию с сохой, а оставил ее с атомной бомбой. И роль Сталина в ликвидации атомной монополии США первостепенна — в первые годы работ по «урану» Сталин лично просматривал и подписывал все основные документы. Это — так! Огромна роль в решении Атомной проблемы Лаврентия Павловича Берии и Игоря Васильевича Курчатова. Но ведь были же и те их младшие товарищи и соратники, которые практически совершали этот переход от сохи к бомбе, которые создавали могучую материальную базу могущества Державы.
А у этих младших соратников были свои товарищи, своя опора. И ряд выстраивался так: Сталин. Берия. Курчатов. Харитон. Духов. Терлецкий. Гречишников.
С августа 1948 года замыкающим в этот славный строй встал Фишман.
И в новом деле ему предстояло сделать многое.
КАК МЫ УЖЕ знаем, на предприятии Давид Абрамович встретился со своим давним коллегой и другом Владимиром Федоровичем Гречишниковым, с которым работал во время войны на танковом заводе № 76 в Свердловске. Становление Гречишникова на новом месте — уже как конструктора ядерных зарядов — к тому времени закончилось, и он руководил конструкторской группой в отделе Терлецкого, куда был назначен и Фишман. Забегая вперед, скажу, что позднее, в 1952 году, Гречишников стал начальником отдела, а Фишман — начальником одной из конструкторских групп.
С этими двумя именами, к слову, связан один позднейший трагикомический эпизод, в котором отразились некоторые уродства того времени… Начало пятидесятых годов… Обстановка в стране достаточно накалена, и вот один из «бдительных» работников технического отдела конструкторского сектора обнаруживает на подкладке демисезонного пальто Давида Абрамовича. иностранную (!?) этикетку.