– Разместите их в Восточном дворце, – посоветовал Кей. – Он всё равно пустует, а если среди них найдутся другие подкупленные, то на виду у товарищей им будет трудно что-нибудь предпринять. На худой конец, Восточный дворец отделён от нас ещё одной стеной.
– Кей, – сказала я. – У нас сейчас несколько тысяч человек. Как вы думаете, не стоит ли нам собрать всех в один кулак и вырваться из города, пока к Эльму не подошла подмога?
– Но многих ли мы сможем с собой вывести в случае, если добьёмся успеха? Даже если не считать рабов, во дворце живёт не меньше тысячи слуг, а также внутренние чиновники, у которых есть свои слуги. Если вы готовы пожертвовать ими всеми, то можно рискнуть, однако мы ничего не знаем о том, что творится за стенами города. Думаю, что безопаснее всё же будет дождаться помощи во дворце. Армии Вечной Верности до нас, в конце концов, неделя пути.
– Думаете, обитателям дворца грозит…
– Это непредсказуемо. Но я не удивлюсь, если, упустив вас и его величество, заговорщики выместят злость на тех, кто остался.
Я сжала подлокотник; перед глазами встали тела служанок, убитых у разрушенного моста за компанию с охраной. Прямоугольник окна посветлел, хотя до рассвета было ещё далеко – похоже, за стенами дворца опять что-то горит, и близко, уже во внутреннем городе. Интересно, они там не боятся спалить вообще всё? Разрушительные пожары – бич деревянных городов, а застройка в большинстве кварталов тесная…
А ведь я даже не вспомнила ни о слугах, ни тем более о рабах, когда предлагала уходить. Что это, и меня заразило презрение высших к жизням низших? Кей вот вспомнил, а я нет.
Ночь прошла нервно, но спокойно. Кей был прав, нас не потревожили. Наутро я «обрадовала» детей известием, что мы в осаде. Лиутар побледнела, но промолчала, Шэйрен сжал кулаки, Ючжитар по-взрослому скрипнул зубами, и тут же по-детски добавил, что как только сюда доберётся командующий Хао, так тут же всех бунтовщиков убьёт. Похоже, его вера в кумира была безграничной. Хотела бы я её разделять – с рассветом во дворец через стену зашвырнули тушку посланного с письмом голубя. Я тогда тоже скрипнула зубами, велела дождаться сумерек и выслать троих.
– Матушка, – Хиотар держалась за руки с Читар, та быстро-быстро моргала, похоже, с трудом удерживаясь, чтоб не расплакаться, – нас ведь не убьют?
– Дура, девчонок не убивают, – бросил Ючжитар.
– Ючжитар, не оскорбляй сестру. Нет, Хиотар, нас не убьют – у дворца высокие крепкие стены, нас охраняет гвардия, которая отобьёт любой штурм. Наши воины храбры, сильны и преданы нам, и их несколько тысяч человек. Наши враги захватили город обманом, но к нам им не попасть.
Вспомнилось, как давным-давно я, будучи наложницей-подругой наследного принца, успокаивала своих гаремных сестёр после ареста Тайрена – тем же ровным голосом и показным спокойствием. Кажется, младших девочек мой уверенный тон и правда успокоил. Я поднялась и велела позвать учителей, тех, что ночевали во дворце, а не в городе. Не знаю, многому ли они сейчас научат, но пусть лучше дети занимаются чтением и каллиграфией, чем сидят и воображают всякие ужасы.
К полудню вернулся ходивший на разведку Кей. К этому времени я успела выслушать, сама не вмешиваясь, попытку переговоров между Эльмом и возглавившим наш гарнизон главнокомандующим Правой и Левой гвардии Шан Лэ. Диалог вышел коротким, но экспрессивным. На призыв к сдаче командующий Шан, поднявшись на ворота, проорал, что верные слуги императора умирают, но не сдаются, тем более кучке бунтовщиков, которым нет прощения ни на Небесах, ни на земле. Эльм ответил, что император был, да кончился из-за грехов его отца и матери, то есть моих с Тайреном, и Небо отдаёт свой Мандат более достойному. Шан объяснил, где он видел этого «достойного», и что делал с его младшей сестрой, которую тут было принято поминать вместо привычной мне матушки. В довершение высокие переговаривающиеся стороны обозвали друг друга ничтожеством под седлом у бабы и трусом, с бабой воюющим, на чём и разошлись.