– Ваше величество, – нанёс свой удар Риад Шанюан, – я слышал, что сразу после предоставления доклада земельный министр Цзяри встречался с господином Шэном и они обменялись подарками. Два чистокровных скакуна очень украсили конюшню племянника господина Шэна.
– Сановник Риад предвзят ко мне, – тут же отреагировал стоящий у стены Шэн Мий. – Скакуны были моим племянником куплены, я лишь посредник.
Я вздохнула и поднялась. Служанки подали мне руки, после чего почтительно приподняли прозрачный занавес, отгораживавший меня от просителя. Риад и евнух поклонились. В принципе оба могли врать, и оба могли говорить правду. Министр Цзяри в последнее время ныл и скулил, что у него случилась недостача зерна из-за сырости этой весны, но я подозревала, что он кого-то покрывает. Однако не хотела раздувать – недостача, в общем, была в пределах допустимого, а нервировать чиновников очередным расследованием в верхах было явно не ко времени. Но что, если убыток больше, чем мне доложили? Выход для министра был бы – начать как можно скорее обрабатывать те самые земли, которые теперь орошались новопостроенным каналом. Туда планировалось переселить семьи разбежавшихся в Лимису вояк: офицеры, которых удавалось поймать, шли под суд, но казнить солдат я не собиралась, однако и оставлять их в беспокойном округе правильным не сочла: кто знает, как широко расползлась зараза эльмовской пропаганды? А тут появлялась возможность убрать их подальше, занять трудным делом освоения новых земель и в то же время не выглядеть извергом. Пусть в данном случае трёхлетнее освобождение переселенцев от налогов и податей решено не применять, но всё равно все они станут хозяевами неплохих участков земли. Которой в родных деревнях уже многим не хватало, учитывая закон, заставлявший делить имущество отца между сыновьями строго поровну.
Но если сейчас начать строить новый канал, самыми вероятными кандидатами в рабочие станут всё те же бывшие солдаты. Освоение новых земель отложится на год, а то и больше. Однако может статься и так, что всё просто совпадение, никакого воровства нет, доклад никто не прятал, это я подцепила вирус правительственной паранойи.
– Шэн Мий, отыщите этот несчастный доклад, я с ним ознакомлюсь после аудиенции, – я опустилась в центральное кресло. – Сановник, я слышала, что, когда вы навещали отца в провинции, у вас в гостях побывал Чжуэ Лоун?
– Э… Ваше величество…
– Ничего, я не сержусь. Я просто хотела узнать, здоров ли он и благополучен ли.
– Здоров и благополучен, ваше величество, – Риад Шанюан поклонился ещё раз, видимо, просто на всякий случай. – Откровенно говоря, мы просто вспоминали о добрых старых днях.
– Да, добрые старые дни… Я и сама по ним скучаю. Мне не хватает нашего поэта. До сих пор гадаю, что на него нашло.
Риад помялся.
– Надеюсь, ваше величество не рассердится…
– На что?
– Чжуэ Лоун… он считал, что способен на большее, чем быть просто придворным поэтом. Я слышал, как он жаловался, будто чувствует себя игрушкой, развлечением для придворных, хотя жаждет принести империю пользу в качестве советника вашего величества. Возможно, в тот злосчастный вечер его недовольство своим положением просто вырвалось из-под спуда. Он уже много раз раскаялся, ваше величество.
– Ему есть в чём раскаиваться, – проворчала я. Жаждал принести пользу, вот как? Что ж, возможно, Риад был прав. Если повспоминать, то Чжуэ Лоун действительно несколько раз заводил со мной речь о делах государственных. Но я никогда не воспринимала его слова всерьёз, тем более что звучали они довольно расплывчато, в духе поучений здешних мудрецов – добродетельным правителем быть хорошо, недобродетельным плохо. Так что я выслушивала то, что казалось мне просто желанием немного пофилософствовать под хорошее вино, вежливо кивала и переводила разговор.
Но ёлки-палки, если уж было желание служить своей стране не только стихами, что мешало сказать прямым текстом? Я бы дала ему должность, невысокую поначалу, но такую, где можно набраться реального опыта, и, если б он показал себя хорошо, только рада была бы ещё одному толковому советнику. Или как раз этого нашему поэтическому гению и не хотелось? Ещё Тайрен предлагал ему должности, но он отказывался! Желал сразу начать вершить судьбы государства без этого утомительного перекладывания бумаг? Вообще-то скромность – одна из добродетелей благородного мужа. Хочешь влиять на политику, становись чиновником, а если быть чиновником тебе скучно и не по нраву – пиши свои стихи, а для дел государственных у меня есть более компетентные люди.