Как только прозвенел звонок на пятиминутку и все шумно заподнимались, спины задвигались, Георгий толкнул Сашульку и встал прикрывая. Сашулька, склонившись над спинками переднего ряда, быстро сунул зачетку в раскрытую сумку Шнурко — так, что добрая половина глядела наружу. Затем подхватил папочку и, по инструкции Георгия, со второй части лекции свалил.
Георгий торопливо прошел за Хериковым в курилку, вставился в группку, где курил Гена. Краем глаза наблюдал за Шнурко — тот, взяв под руку друга-Оприченко, что-то выведывал вполголоса.
Другу-Оприченко не стоялось мирно. Он без устали пожимался и весь переливался из одной половины туловища в другую, словно скучно и неуютно сиделось ему в собственном теле.
Прозвенел звонок. Хериков бросил бычок и двинулся первым.
— Ген, — суетливо позвал Георгий.
— Ау? — тот остановился.
— Э… спичку дай, в зуб чего-то попало, — Георгий цыкнул для убедительности зубом.
Хериков полез в карман, Шнурко, все поддерживая под локоток друга-Оприченко, прошел мимо.
— Чертовы зубы, — сказал Георгий, взяв спичку, — пошли?
Шнурко только успел вынуть зачетку из сумки, как Хериков, пробираясь по ряду, уже увидел ее, Георгий энергично шел на место.
— Что это, Шура? — ледяным тоном спросил Хериков, вынимая зачетку из рук Шнурко.
Георгий не сдержал улыбку. Но Шнурко вдруг быстро оглянулся, посмотрел на Георгия, положил руку Херикову на плечо, усадил и зашептал в ухо. Георгий занервничал. Хериков, по уху было видно, слушал неприветливо, зло отшептывал в ответ, но к середине лекции прилип к Шнурковым губам.
Паника охватила Георгия, он не мог сосредоточиться и ухватить — что к чему. Как это они снюхались?
Тем временем Сашулька, хмурый и нервозный, поднялся в верхнюю кофеварку и застал там Татьяну, одну среди пустых столиков, с учебником на колене.
— А! — обрадовалась Татьяна, — тоже прогуливаешь?
— Ну, — недоверчиво сказал Сашулька, присаживаясь. Он не любил, когда уличали в нарушении принятого хода вещей.
— А где Гоша? — спросила она, поправив локон.
— На лекции, а чего?
(Послышалось: что все "Гоша" да "Гоша"?)
— А ты что ж, друг — учится, а ты — прогуливаешь?
За четыре часа пропусков в институте полагался выговор, Татьяна нарочно подзуживала.
— Он не велел, Гоша твой, — вдруг зло ответил Сашулька.
— А у тебя что, своей воли нету? — она словно бы не удивилась, как это — "не велел".
Сашулька хмыкнул и отвернулся.
— А скажи, Саша, — лукаво прищурилась Татьяна, — это ведь ты мне тогда а-ха-цветы передал? — она захлопнула книгу.
— Чего? A-а. Н-ну я, — отозвался Сашулька.
— Неужели сам?
Сашулька молчал, глядя в сторону.
— Ну скажи, — она игриво тронула его рукой, — сам придумал?
Сашулька неожиданно встал, упер кулаки в стол, наклонился и сказал в упор:
— Не сам. Ну?!
Испуг, подкрашенный даже восхищением, мелькнул в глазах Татьяны.
— А-а, — сказала она, отодвигаясь.
— Друг твой посоветовал, поняла? Я сам не могу ничего, поняла? Я не умею, я…
— К-как посоветовал? — перебила Татьяна.
— А так! — Сашулька сорвал очки, — наживка должна быть сладкой, поняла?
— Какая наживка? Успокойся, пожалуйста. Какая наживка? Он разве?.. А-ха… А ты разве не сам?… То есть, ты разве не читал его рассказа?
— Какого рассказа? Да пошли вы!.. — Сашулька схватил папку и ринулся прочь.
Он не мог объяснить, отчего вспыхнул. Стоял у окна в курилке, зло жевал край сигареты и искал причину. Причины не находилось. И кому нагрубил-то? Но в отвратительном клубке ощущений таилось на донышке приятное, с подкладкой смутного торжества.
Звонок вывел из задумчивости. Сашулька вышел из курилки, бездумно побрел по этажу.
На Георгия звонок подействовал и вовсе нехорошо. Он лихорадочно искал ошибку, контрплан, но не видно было — контр-чего?
Оба кореша с звонком враз поднялись, бок о бок, так и пошли к выходу, Георгий — за ними. В ногу пройдя по коридору, свернули направо, и Георгий понял. Идут в деканат. Скажут… ах, черт!.. скажут, как есть. Скажут — подбросили. Баранович: ищите, кому это выгодно, криминалист, сука. Ну, и кому это выгодно? — Георгий вспотел. — На Сашульку и не подумают, куда там! Да и не было его, ах ты блин! не было ж его на втором часе, сам услал, — мысли неслись с подобающей скоростью, набегая одна на другую, — сам же и услал, идиот, а так бы на него… ах ты, господи… Ну и что? — Георгий внезапно остановился. — Ну, подумают на меня. А доказательства? Доказательства? А и не надо! — он снова сорвался с места. — Хватит того, что заподозрят, хрен знает — куда там чего записывается, и не скажут ни слова, а занесут — и гуляй, Вася…