Глава 4. Все или ничего
“Неужели опять…? Почему каждый раз, когда я открываю глаза мне так больно? Что я сделал этому миру, этому демону и тем людям? Может мне просто стоит умереть… Так я точно никому не помешаю… Меня перестанут ненавидеть, мне больше не будет больно… Все проблемы исчезнут…” — Элиот лежал холодном камне, лицом вниз. Мальчик чувствовал, будто все его кости были сломаны, голова нещадно болела, ещё и ухо отсутствовало. У него не было сил даже заплакать, чтобы хоть как то облегчить свои страдания. Ему некому было выговориться, ведь даже будь тут люди — им было бы все равно. Да он и не мог. Вместо слов из его горла вырывался лишь глухой хрип. Элиот хотел, чтобы его добили и прекратили эти бесполезные страдания. У ребёнка от падения с горы были сломаны ноги, ребра, позвоночник и обе руки. Удивительно, почему он вообще оставался жив? И хотя разум мальчика твёрдо решил умереть, тело действовало само, направив эфир на регенерацию организма.
Элиот провалялся у подножия горы несколько дней, однако для него не прошло и часа. Чтобы не чувствовать этой сводящей с ума боли мальчик погрузился в себя, что было заметно по его ничего не выражающему взгляду. А его глаза оставались все столь же прекрасны — голубые, как небо в безоблачную погоду. Солнце вновь осветило этот ненавистный для мальчика мир. Тело смогло восстановить лишь левую руку, для большего не хватило ресурсов его тела — Элиот вновь выглядел как иссушенный труп. На краю сознания ребёнка раздались хлопки крыльев. Обычная Смертная птица. Даже не ясно, что она здесь, в месте обитания сильных зверей, забыла. Возможно, просто пролетала мимо и увидела столь лакомый кусок мяса. С неотвратимостью Хранителя и жестокостью демона, что, однако, являлось лишь обычным инстинктом, хищник вцепился когтями в спину найденной добычи — для лучшего сцепления. Выбрав наилучшее для своей трапезы место — нижнюю часть спины, прямо напротив печени, птица воткнула свой острый клюв и вцепилась в сочную плоть. Элиот дернулся и замычал. Одно дело тихо умереть, привыкнув к боли во всем теле, и совершенно другое, когда тебя пожирают заживо, отщипывая небольшие кусочки. Ребенок пришёл в себя, вернулся в окружающую его действительность из чертог своего подсознания, в котором он прятался от боли и жестокости. Буквально вся жизнь пронеслась у него перед глазами. Эпизод за эпизодом. Он вспоминал маму, которая укладывала его спать. Вспоминал отца, учившего его жизни, за которым, казалось, весь мир мальчишке по плечо. Он вспомнил, как родители пожертвовали собой, пытаясь спасти своего малыша, чтобы он продолжил жить. Сейчас, окунувшись в эту реальность с головой, Элиот понимал, что, скорее всего, они уже мертвы. Мальчик был зол. На себя, на все гребаное человечество, этих гордых и похотливых ублюдков, на весь чертов мир!
“Так почему я должен сдохнуть, а не ты?!!”
Элиот собрал волю в кулак и, рывком перевернувшись, отчего по телу раздался хруст и волна боли накрыла его с головой, схватил птицу за горло, начав душить. Хищник трепыхался, пытаясь вырваться из рук мальчика, но у неё не получалось — хватка была стальной. Смерть пришла за животным спустя пару минут. Крылья обвисли, зрачки потухли. Однако и сам Элиот был не лучше — его лицо ещё больше осунулось, а руки упали на камень, выпустив птицу, но в его глазах все также бушевал пожар дикого, необузданного пламени. Ползя как червь, мальчик вгрызся в птичье горло и начал жадно пить кровь. Рвались мышечные волокна и связки, трещали кости и суставы, а труп становился все меньше с каждой секундой. Через пару минут с блюдом было покончено. Только одинокое перышко, унесённое ветром, полетело дальше в лес, чтобы спеть о новом хищнике.
“Чтобы запустилась регенерация, мне нужна энергия, лес расположен примерно в пятидесяти метрах от меня. Думаю доползу
… Нет! Я точно сделаю это и я больше никогда не заплачу!” — твёрдо решил Элиот, ползя в сторону леса. Терпя боль от сломанных костей, преодолевая собственный предел, мальчик добрался до места, где уже редела трава. Подцепляя её зубами, он начал наполнять свой источник эфир, который сразу же шёл ускорение восстановления, благо немного материала появилось — самое то, чтобы срастить переломы, но не более. Спустя час, Элиот смог встать. На подрагивающих ногах, он поплелся в лес, заодно собирая траву.