Теперь меня больше не считали просто «подающим надежды» студентом, который вечно лезет в неприятности — теперь я был фигурой, которую лучше не трогать. Так что, если раньше меня вызывали к ректору, по меньшей мере, раз в неделю, то теперь преподаватели только вздыхали и делали вид, что ничего не замечают.
Даже Онегина и Земельцев, которые всё также на дух меня не переносили.
Тем не менее, я старался не пропускать пары лишний раз. Не потому что мне это было нужно — нет. По моим прикидкам, я уже знал больше, чем подавляющая часть преподавателей.
Но чтобы сохранять связь с академией, с её архивами, с библиотеками и лабораториями, где можно было найти полезное. Или для поддержания связей — тот же Левшов уже всерьёз раздумывал бросить академическую деятельность и перейти в «Маготех» после моего расплывчатого предложения. Или Иловайский — тот вообще стал делать вид, что я один из его ближайших друзей.
Странным образом из «неведомого изгоя», каким я был год назад, удалось превратиться в одного из известнейших студентов «Арканума», с которым все хотели дружить.
Та же Белецкая и вовсе ушла в академический отпуск, после моего предложения — и устроилась в нашу с Салтыковым корпорацию. По её глазам я видел, что она простила мне то, что я использовал её идею без спроса.
Теперь мы работали вместе, и она получила долю в компании, как я и обещал, но между нами появилась какая-то странная игра: кто кого переспорит, кто первый найдёт ошибку в расчётах, кто первым предложит оптимизацию магического кода.
Не скажу, что это мне не нравилось — скорее, наоборот.
Впрочем, корпорация не давала расслабиться. Управление проектами, контроль бюджета, согласование новых разработок, постоянное улучшение технологической и магической части — всё это легло на мои плечи. Юристы и управляющие Салтыкова, которых оказалось до одури много, помогали, конечно, но в технических вопросах они были бесполезны.
Это было моё поле. Моё пространство. И я чувствовал, что с каждым днём всё сильнее приближаюсь к намеченной цели. Новые сотрудники, новые руководители отделов, новые умы, идеи которых по каким-то причинам «забривали» в других компаниях или ведомствах — день за днём я отыскивал всё новых и новых магов и технарей, и подключал их к работе над своей магической реальностью.
Новая версия проекта погружения (мы условно назвали её МР 2.0 ) стала основой для нескольких экспериментальных продуктов — от систем хранения данных до обучающих платформ для начинающих магов. Мы не могли пока говорить о массовом выпуске, но интерес со стороны крупных инвесторов уже появился — даже несмотря на режим строжайшей секретности.
Да что там — сам императорский дом проявил интерес, и я получил письмо от самого Императора (правда, написанное, скорее всего, одним из его многочисленных секретарей) со сдержанными пожеланиями удачи и надеждой на то, что технология послужит во благо державы.
Не сомневайтесь, Ваше Императорское Величество… Ещё как послужит, хе-хе!
Во всей этой круговерти я умудрялся даже не забывать о развитии личной силы.
Понятно, что в таких условиях времени на полноценную практику почти не было, но я нашёл способ совмещать. В лаборатории новой квартиры я проводил эксперименты с собственной энергетикой, пробовал новые заклинания, тестировал прототипы нейроинтерфейсов, которые мы разрабатывали для работы с магической реальностью — и которые я без зазрения совести использовал для личных нужд.
Дорогие усилители и витамины, постоянные медитации — мощь Искры медленно, но верно росла, и я уже прикидывал, что бы такого достать из какого-нибудь Урочища, чтобы прыгнуть на уровень Инициатора.
И, конечно, была Илона.
Она переехала ко мне сразу после покушения на Салтыкова. Не просила объяснений о том, что происходит, не давила, не ныла — просто была рядом. Иногда рыжая заходила в лабораторию, смотрела, как я работаю, и молча сидела в уголке, читая книгу или листая новости. Иногда готовила ужин, когда не хотелось питаться автоматически приготовленной едой.
А иногда просто обнимала и шептала:
— Отдохни хоть немного.
И я отдыхал. Хотя бы час.
Друзья, конечно, тоже не молчали.
Аня, Арс и Маша постоянно пытались узнать, как дела у Салтыкова. Они понимали, что не могу рассказывать всё, но хотели знать хоть что-то. Не только из-за банального интереса, разумеется — но и потому, что теперь я был весьма серьёзно завязан на Салтыкова, а друзья — на меня.
— Ну? — спросила Аня как-то, когда мы впятером встретились в одном из ресторанов возле набережной, — Он ещё жив?