Владимиров поднялся в кабинет. Иван Степанович сидел склонивший над столом с бумагами.
– Дима, я весь в отчетах, сам видишь. Времени нет, поэтому попрошу тебя сегодня поговорить с вдовой этого Солоневича. Уже полгода прошло с того случая, а она волнуется, просит ее принять. Материалы оперативно-следственной группы особо, конечно, не разглашай, но дай понять, что ее сын здесь не при чем. Заодно и спроси, вдруг она знает, что-нибудь об этом Павле Петрове.
– Хорошо, Иван Степанович, а когда она придет?
– Я ей через два часа назначил.
– Хорошо, поговорю.
– Ну и лады. Потом ко мне поднимись о результатах доложить.
Спускаясь в свой кабинет, Владимиров думал о том, что и сам был не прочь поговорить наедине со Стеллой Солоневич. Все это время ему не давал покоя одни вопрос, ответить на который могла только она.
Дело в том, что один из врачей, к которому попал в больницу перед кончиной Михаил Солоневич, как бы невзначай заметил, что обычно пациенты с подобными травмами умирают в сознании. Сам опрос этого врача был, скорее, формальным, но доктор – уже немолодой человек с тяжелым уставшим взглядом – на вопрос о том, мог ли подозреваемый выжить в его состоянии и дать еще какие-то показания, вдруг заметил, что проработал двадцать лет в травматологии и, имея этот опыт, удивился тому, что Солоневич ушел в кому. «Кровоизлияния в мозг у него не было, сердце тоже работало нормально, такие обычно еще дня три-четыре в сознании находятся, даже если и не выживают».
Владимиров хорошо запомнил эти слова.
В положенный час в его кабинет вошла Стелла Георгиевна. Как и в прошлый раз она была элегантно одета, как и подобает выглядеть солидной даме ее социального статуса. Однако вид у нее был несколько встревоженный.
– Добрый день, да, я вас помню, вы тогда с вашим коллегой приезжали к нам в дом. Иван Степанович Самарин сказал, что вы – его лучший сотрудник, что вы сможете помочь мне.
– Спасибо, Стелла Георгиевна. Готов поговорить.
– Я как потерпевшая имею право знать о результатах следственных действий. Ведь прошло уже полгода со дня тех событий.
– Могу сообщить вам, что на настоящий момент следствие располагает уликами, на основании которых были сделаны выводы о том, что ваш муж Михаил Маркович Солоневич был жестоко избит своим сыном.
Стелла Солоневич при этих словах вздрогнула.
– Как это возможно, Гоша ведь был в дороге, вы проверяли…
– Стелла Георгиевна, успокойтесь. Речь идет не о Георгии. Вы знали, что у вашего мужа был сын, родившийся в 1975 году в Первоуральске?
На лице Солоневич застыло удивление.
– Я даже не догадывалась. Какой сын? От кого?
– Это сын вашего мужа и одной из его коллег по больнице.
– Он мне никогда об этом не рассказывал. Но мы познакомились в 1978 году. Летом. У общих друзей. Я тогда и знать не знала, что у него уже есть сын.
– Сын был внебрачным. Потом пошел по плохой дороге, стал воровать профессионально. Приметил ваш загородный дом в качестве добычи. А ваш муж не вовремя приехал. Молодой человек узнал его и отомстил ему за все нанесенные обиды. Но убить отца духу не хватило. Вот он его в колодец и сбросил. А потом ваш дом разворотил.
– Значит, Михаил у него просил прощения перед смертью? – спросила Солоневич.
– Вероятнее всего, у него, – заметил Владимиров. – Этот человек и является сейчас главным подозреваемым. Мы ведем его розыск.
– Понятно, – отозвалась вдова, – теперь мне многое становится ясным.
– Стелла Георгиевна, но ведь и у меня есть к вам один вопрос, – заметил Владимиров.
Собеседница подняла на него свои внимательные глаза.
– Я узнал, что вы – врач-рениаматолог. Как вы можете объяснить, что ваш муж перед смертью неожиданно ушел в кому?
– В кому? – переспросила Солоневич, при этих словах ее ухоженные руки в чуть заметных морщинах отчетливо задрожали. – С полученными им ранами и при сильном переохлаждении такое допустимо.
– Перед нашим разговором я проконсультировался с несколькими врачами, – продолжил Владимиров, – они сказали мне, что это не характерно. Но мне кажется, это была искусственная или иначе лекарственная кома. И я думаю, что вы к этому причастны. Не знаю, когда вам удалось сделать мужу укол, где вы брали лекарство, какие точно средства использовали. Возможно, что лекарство было у вас дома или вы его взяли в больнице. Но, вероятнее всего, вы произвели это окончательное убийство вашего супруга.