Рыжиков. Да так… (Стоит.)
Свирский. Ну что вы стоите? Чем-то недовольны? Говорите, тут все свои, у нас один коллектив.
Рыжиков (возбужденно). А что говорить, Виктор Сергеевич, что говорить-то? Разве это дело? Я начинаю разливать, а Петр Васильевич отбирает бутылку — и сам! Что же это такое? И с кофе та же история! Есть же порядок!
Строгин. Да ладно, Игнат Петрович, у нас же не Таврический дворец! Зачем формальности?
Рыжиков. Выходит, извиняюсь, мы и не нужны в вашем высоком обществе? Вроде бы и не при деле… Извиняюсь, что я так прямо говорю, я, конечно, маленький человек, но мы же с вами в одной партии!
Строгин. Уж я и соседу рюмку налить не могу?
Рыжиков. Не можете! Не положено! Свою работу делайте, а за это мы отвечаем! И не надо оригинальничать! Вот вы от представительских ботинок отказались — просто старый большевик, — а ведь существует порядок! Порядок!
Рогаченко. Но мин херц, вы, когда разливаете, иногда руками прямо у носа крутите…
Рыжиков. Ах, вот в чем дело! Руки наши не нравятся! Ни-
чего не поделаешь, терпите наши трудовые руки! А если честно все говорить… я, конечно, дипломатов уважаю, даже очень… понимаю, что это… на линии огня, но о скатерть же руки вытирать нельзя! Я по именам называть не буду, хотя список имею!
Строгин. Я о волосы руки вытираю, Игнат Петрович!
Рыжиков. Шутки я понимаю, сам люблю шутить, но посол никогда бы этого не допустил! Разливать самому, да еще в присутствии иностранцев. Что они теперь о нас подумают! (Садится.)
СТРОГИН отходит покурить к окну. ИННА подходит к СТРОГИНУ.
Инна. Можно сигарету?
Строгин. Вы же не курите.
Инна. Вы не обиделись на Игната? Как ваш велосипед?
Строгин. Гоняю.
Инна. Если хотите, по утрам вместе можем ездить.
Строгин. Да Валю утром не поднимешь.
Инна. А у меня Игнат наоборот — уже в шесть утра на рынке, продукты закупает… Это только кажется, что прием — это просто, тут столько работы… А цветы вы любите? Поедете с нами на выставку тюльпанов? Я с вами поговорить хотела.
Строгин. О чем?
Инна. Об очень важном. Скажите, вам кого-нибудь было жалко?
Строгин. Не понял.
Инна. Ну, раздавленных жучков… выловленных рыб, когда они ртом воздух ловят? "И мир опять предстанет странным, закутанным в ночной туман…"
Строгин. Что это вы вдруг?
Инна. Да так… Вот жизнь тянется, тянется… и вдруг: "И мир опять предстанет странным, закутанным в ночной туман!" (Включает магнитофон.) Леонид Иванович, я вас приглашаю!
Танцует с РОГАЧЕНКО.
Лидия (присоединяясь). Можно к вам? (Танцует.) Не помешаю?
Инна. Ты что? Ревнуешь? (Смеется.)
Лидия. Его-то? Хочешь, подарю это сокровище?
Инна. Подари!
Лидия. Кому он нужен? (Отходит к Вале.) Пошли?
Валя. Что же они не звонят?
Лидия (танцуя с ней). Эх, рвешься в Москву… а зачем? Вот живем мы здесь, мечтаем о будущем… Разве это жизнь? А вернешься — и что? Приходишь с работы, как зачумелая, с кошелками, — и плюх на диван! Щелк — включила ящик. Щелк — выключила, и с любимым в койку! А с утра все сна-чала! Зачем тогда эти шмотки? Валька, давай соберемся и махнем на Кавказ с хахалями! (Поет басом.) "Как же это было, как же это было…"
Появляется ПЕТУШКОВ с гитарой.
Петушков. Можно войти нижнему чину? (Поет.)
И где-нибудь в далеком Рейкьявике Сидит питомец МГИМО, всех умней. И песни напевает, и матом обучает Ругаться белых медведей!
Ах, что за чудо! Ругаться белых медведей!
Дергулин. Эх, Сольферино, все играешь, жизни совсем не знаешь, а по земле ножками нужно ходить, ножками!
Петушков. Родитель любит на сей счет выступать: "О чем ты думаешь? Гайдар в шестнадцать полком командовал!" Выступит — и слиняет на своем катафалке.
Свирский. Пусть играет! И вообще вам жениться надо. Женитесь и приедете сюда к нам…
Петушков. Найдите мне жену из хорошей семьи, Виктор Сергеевич! Будем вдвоем людей пугать! (Делает страшное лицо.) У-у-у! Дайте жену Александру Петушкову, бакалавру международных лженаук!
Валя. Не женитесь, Сашенька! Главное — за здоровьем смотрите, а то вы даже в холод без пальто ходите!