Однажды случайно встреченный однокашник сказал ему:
— Слушай, Гонза, чем дальше, тем больше ты становишься похожим на отца. Я сперва даже испугался, увидев тебя: показалось, что папаша твой жив и сейчас станет мне выговаривать — мол, почему я до сих пор не подстигся, почему хожу с длинными, как у попа, волосами.
Это было смешно, поскольку бывший однокашник стал неимоверно толстым, едва дышал из-за лишних килограммов да к тому же совершенно облысел.
Но Земан пережил шок. Боже мой, ведь я старею, понял он. И до гробовой доски не так уж далеко. Собственно, мой отец, когда умер, был гораздо моложе, чем я теперь, а мать скончалась в моем возрасте. Мороз пробежал по коже от таких невеселых мыслей. Никогда раньше он не думал о конце.
Мы мудреем, идеализируя себя и прошедшую молодость, свой нынешний взгляд на вещи. И вовсе не задумываемся о том, что, может быть, уже завтра или послезавтра, через год или два все закончится, закончится безвозвратно. Земан вспомнил одного друга, который ему когда-то сказал: "Знаешь, с некоторых пор я стал ненавидеть весну.
Я боюсь, что любая из них может стать для меня последней".
Но жизнь Земана не могла закончиться.
Она продолжалась в Иване.
Два дня спустя после возвращения из Скрыше Земана неожиданно вызвали в министерство, к заместителю министра генерал-майору Житному.
Волноваться не было повода: на участке, которым Земан руководил, все было в порядке. Более того, уголовный розыск под его руководством в последнее время добился высокого процента раскрываемости преступлений. Поэтому и не задумался, зачем его вызывают, — уверен был, что будет просто доверительная беседа двух друзей.
— Прибыл по вашему приказанию, товарищ заместитель, — отрапортовал Земан почти шутливо, но у того сегодня не было желания шутить.
— Что это ты творишь, Гонза? — начал он раздраженно.
Земан удивился, но смолчал. Не понимая, о чем речь, ждал, когда Житный наконец-то объяснит, чем вызван официальный тон.
— На тебя жалуется сам заместитель председателя правительства.
Так вот в чем дело! У Земана отлегло от сердца.
— Кто? Неужели Лойза Бартик?
— Я сказал тебе: заместитель председателя правительства, — повысил голос Житный. — И попрошу оставить этот фамильярный тон.
— Ас товарищем зампредом я вовсе не фамильярничал, скорее он со мной. Я был при исполнении, — оборонялся Земан, уверенный в своей правоте. — Не знаю за собой никаких промахов при исполнении служебных обязанностей. Я действовал в полном соответствии с законом и инструкциями. Если речь идет именно об этом, то позвольте мне удалиться, товарищ заместитель.
После первой вспышки гнева Житный немного пришел в себя.
— Ну что ты, Гонза, совсем выжил из ума? — сказал он примирительно. — Разве не понимаешь, о чем идет речь?
— В том-то и дело, что прекрасно понимаю, — ответил Земан.
— Ну проходи, садись, — пригласил Житный вполне дружелюбно.
Снова это был старый приятель и соратник. Он подвел Земана к дивану рядом с журнальным столиком, приютившимся под сенью большой пальмы (уголок для доверительных бесед), потом, нажав на кнопку, попросил принести в кабинет два кофе и подсел к Земану.
— Зачем ты полез в этот замок, Гонза? — спросил он с ласковым упреком.
— Расследую убийство.
— Там?
— Если следы ведут в замок, то и там.
— Гонза, Гонза, ты все такой же упрямый ура-революционный барашек, как тогда, в Феврале, когда чуть на застрелил меня, приняв за классового врага. — И Житный рассмеялся.
— А ты? Ты уже не тот, каким был в Феврале?
— Спустись на землю, Гонза. Ведь существуют определенные границы, которые не имеем права переступать даже мы.
Земан вспомнил последнее дело, которое они вели совместно с Житным, и откровенно спросил:
— Тебя больше не трогают нераскрытые преступления? Перестали мешать "золотые нитки" на некоторых документах?
— Ты знаешь, Гонза, — сказал Житный нравоучительно, — на этой должности человек зачастую должен быть больше политиком, чем полицейским.
— Но я сижу не в твоем кресле. Поэтому убийство раскрою.
— Ну, бог с тобой, Гонза. Это твое дело, — сказал Житный, поднимаясь из-за столика. Выражение его лица снова стало официальным и холодным. — Не буду тебе мешать, но и помочь ничем не смогу. Помни, я тебя предупредил.