Только давай по-быстрому, Фрида! — сказал парень из охраны. — Времени в обрез. Я смотаюсь на станцию — вино получить — и сразу назад. У тебя примерно час. И не забывай, что говорил тебе управляющий.
— Не дрейфь! — бросила Фрида на бегу.
Земан пошел за ней.
Склонившись над двумя огромными деревянными чемоданами, Фрида заталкивала в них свои свитера, юбки, блузки, кружевные трусики и бюстгалтеры.
— Значит, вы снова в милости?
Она так спешила, что даже не взглянула на него.
— Товарищ майор, я теперь снова служу в замке, — сказала она с нажимом (судя по всему, хорошо усвоила инструктаж управляющего). — Я не знаю больше ничего, что могла бы вам сообщить. А кроме того, существует служебная тайна. Вы ведь меня понимаете?
После этой фразы она сразу стала для Земана чужой. Не женщина сейчас говорила, а заводная кукла или наркоманка, у которой наркотик отключил мозги. Этим наркотиком был замок.
— Я ведь ни о чем и не спрашиваю. Я никогда не хотел причинить вам неприятности, Бедржишка.
Дружеский тон словно разбудил ее, и она выпалила:
— Так что вам опять нужно?
— Вы видели когда-нибудь в замке необычное ружье с двумя стволами? Один ствол потолще, другой — потоньше?
— Какое еще ружье?
— Ружье, из которого стреляет зампред Бартик.
— А! Оно у него в апартаментах висит, на стене.
— Мне необходимо это оружие, Бедржишка.
— Вот чокнутый!
— Только на минуточку. На пару часов. На одну ночь.
— Да кто же вам его даст?
— Вы, Бедржишка.
— Я? Ни за что на свете. Прекрасно ведь знаете, что для меня значит служба в замке! Конец идиотской жизни в трактире. Никогда не услышу треп пьяных завсегдатаев, никогда больше — слышите? — никогда не увижу свою бывшую нору, провонявшую пивом и дешевыми сигаретами. Замок — это счастье, чистый воздух. Должна же я подумать о себе, пан майор, разве нет?
Она вспомнила его рассказ тогда, ноябрьской ночью, и вдруг испугалась.
— Вы меня уничтожите, что ли, пан майор?
— Нет-нет, Бедржишка, я не дам вас в обиду.
Ей вдруг показалось, что они связаны какими-то особенными узами, она не могла избавиться от этого чувства. И снова тихо проговорила:
— Ну чего вам от меня нужно?
— Ружье.
— Нет! Меня выгонят, если узнают…
— Никто ничего не узнает.
— Кто может за это поручиться?
— Я.
— Что я должна сделать?
Значит, Фрида сдалась, она в его власти и начинает думать о том, как ему помочь.
— Принесите мне ружье на одну ночь. На рассвете я вам его верну. Если господ не будет в замке, никто ничего не заметит.
Хорошо, сделаю, если вы так хотите, — сказала женщина, непонятно почему испытывая к Земану нечто большее, чем обыкновенную симпатию. — Но, если обманете меня, до самой смерти не сможете спать спокойно.
— Не бойтесь, Бедржишка.
Сегодня в одиннадцать ночи, — сказала она. — В парке у пролома. Ничего не обещаю. Но попытаюсь.
И снова принялась заталкивать в чемоданы свои тряпки.
Ночь опустилась на деревню неожиданно, огромным чер ным вороном накрыв ее, запустила когти в стены домишек. И из них, словно из ран, стал сочиться желтый свет электрических лампочек или голубой — телевизоров. Идти на свидание с Бедржишкой было еще рано, но в трактире Земану не сиделось. Скучно стало, как уехала Бедржишка. Впопыхах она передала ключ и запасы продуктов председателю национального комитета и хмурому крестьянину, который заменил ее у стойки в этот вечер. Он умел только качать пиво из бочки, а поменять бочки местами — нет, для него это было уже проблемой. Поэтому он сразу предупредил всех, чтобы пили не торопясь. Как пиво в старой бочке кончится, он закроет трактир. Без всякой охоты Земан потягивал местное бледное пиво, которое совсем не освежало и напоминало по вкусу мочегонный чай. Посетители не разговаривали и между собой. Курили дешевые сигареты "Марс", лениво бросая изредка ничего не значащие фразы.
— Дурацкий день сегодня, верно?
— Верно.
— Моя старуха что-то приболела.
— Да.
— А у меня кобыла охромела.
— Да.
Такое было впечатление, что с уходом Бедржишки трактир осиротел. Возможно, завтра сюда уже никто не придет. А послезавтра невеселое это заведение закроют, и зарастет оно паутиной, как дворец Спящей Красавицы. Потеряв хозяйку, трактир словно и душу свою утратил.
Расплатившись, Земан вышел и на свежем воздухе, в тишине засыпающей деревушки, с облегчением вздохнул:
— Ну, слава богу.
Но идти было некуда. Болтаться по деревне или сидеть в машине бессмысленно. Он здесь чужак, и нельзя привлекать к себе внимание. У замка — сотни глаз. За каждым темным и, казалось, мертвым окном мог стоять кто-то, получивший задание следить за ним. И еще: надо думать теперь, как бы не подвести Бедржишку.