– Глупые роботы, глупые роботы! – весело кричат детишки и продолжают бить РУО палками.
– Пожалуйста, прекратите, – говорю я спокойно.
РУО не больно и не обидно, я это знаю, но почему-то всё равно не хочу, чтобы её били. Мне это не нравится. Совсем не нравится.
Как-то очень резко темнеет. Набегают тучи, которые закрывают собой солнце, становится пасмурно и угрюмо. Дети продолжают избивать РУО, а я ничего не могу с этим поделать – в моём «Базисе» существует нерушимый протокол, по которому я не могу причинить людям никакого вреда.
– Остановитесь! – уже кричу я, но они не прекращают.
Удары сыплются один за другим, и вскоре палка бьёт РУО по голове, и от удара из левой глазницы у неё вылетает датчик.
Странно, я же только недавно его чинил. Недавно? А когда это было?
– Хватит! – уже настойчиво и угрожающе ору я.
Я злюсь. Да, я невероятно злюсь, теперь я знаю, что это такое, теперь мне знакомо это чувство, ведь я так много прочёл о нём. Гнев захватывает меня целиком, но нерушимые протоколы «Базиса» не дают сделать и шагу.
– Будьте вы прокляты! – ору я на детей, и по моим щекам текут слёзы.
Слёзы? Нет, я ошибся – это просто пошёл дождь.
А они продолжают бить РУО по спине, по голове, по рукам; она смотрит на меня, капли стекают по лицу, и в глазах – бесчувственная пустота. Ей всё равно, что с ней происходит, – она же просто робот, бесчувственная машина, созданная лишь для того, чтобы быть официанткой, и никогда не хотела и не мечтала ни о чём большем. В этой малости её счастье.
Я срываюсь с места, разворачиваюсь и бегу прочь, бегу просто подальше от детей, от РУО, от всего, что…>
…Конец зарядки.
Включаются все функции. Я отсоединяюсь от зарядного слота в конторе. Через большие окна с улицы бьёт яркий солнечный свет.
Что это со мной было? Только что я гулял с РУО по какому-то бульвару, её избивали дети, а потом я очутился здесь. Как это возможно? Кто-то вселил мне ложную память? Я подключаю оба «Интеллекта» к анализу. Но ответ, конечно же, лежит на поверхности.
Мне снился сон. Я ведь много читал про это, так что знаю наверняка. Но это невозможно. Роботам не снятся сны.
До какой же степени расшатался «Базис», раз выдаёт мне такие реалистичные картинки? Я ведь на полном серьёзе ненавидел тех детей. Хотя их лица мне знакомы, – если прошерстить «Фонд», я найду там каждого и смогу идентифицировать. Но всё увиденное – мираж, иллюзия, плод моей… фантазии? Возможно ли такое?
Сейчас уже всё прошло. Но я не уверен, стоит ли и дальше свободно расхаживать по улице. Что, если «Базис» повредился настолько, что теперь умеет подсовывать мне ложную визуальную информацию, из-за которой я могу натворить что-то плохое? Хах, в таком случае я стану первым роботом-сумасшедшим. У людей это называется «шизофрения».
Но нет, мне же просто приснился сон. Я видел то, чего нет, в тот момент, пока «Интеллект-1» и «Интеллект-2» были отключены. Сейчас они работают, и я не вижу никаких изменений в мышлении.
Неужели с людьми происходит такое постоянно? Как они тогда отличают сон от реальности? Неужели их не пугает это?
Теперь я понимаю, почему Сквозник говорил, что человеческий разум – тяжёлая вещь. И вот так люди живут: наполовину в сознании, наполовину в грёзах?
Как же мне жаль их.
Выдержка из лог-файла D2089-17-07.rlf – 2
Почему мне приснилась именно РУО-12?
Я увидел её – такую побитую и несчастную, и теперь мне хочется бежать к ней и просто быть рядом, сидеть где-нибудь неподалёку и любоваться, пока она делает свою работу. Как же глупо это будет выглядеть. Представляю лица посетителей «Классико», когда они увидят робота за одним из столиков.
Забавно. Это забавная мысль.
Как многого я не знал о мире, как многого не видел, но, с другой стороны, нужно ли мне это знание? Оно не приносит мне счастья.
Я по-прежнему хочу написать о своей беде, но не нахожу слов. Осталось всего три дня до того, как меня починят. Надо поторапливаться и что-то придумать, какой-то сюжет, чтобы люди сразу поняли, как мне плохо без счастья на работе. Хотя люди-то наверняка о несчастье знают куда больше, чем я. Стоит только почитать Достоевского – там вообще все страдают.
Но вместе с тем хочется навестить РУО. Просто посмотреть на неё, полюбоваться, спросить, знает ли она ещё какие-нибудь классические композиции. А есть ли у неё любимые? Она так долго там работает, наверняка должно было что-то понравиться. Или наоборот, ей до смерти надоела эта музыка?