Наставница снова погладила меня по плечу.
– Так что ты в любой момент можешь поговорить с князем Илларионом, – заверила она. – Не сомневаюсь, что пост у ответного шара снова стал самым почетным. И со мной ты теперь сможешь пошептаться, когда захочешь, не обязательно вестника посылать. Так, о чем ты хотела мне рассказать? – напомнила она.
Я вынула из кармана записанную на работе сферу и, положив на стол, крутанула ее, как юлу. Она закружилась, увеличиваясь в размерах, и остановилась, став высотой в локоть. Появилось изображение: патронесса, беседующая со своей племянницей.
Возмущению крестной не было предела.
– Дрянь паршивая, негодяйка, – бушевала такая выдержанная обычно директриса. – Вон, что задумала! Так, сферу я у тебя забираю, – уменьшая шарик до прежних размеров, решительно заявила она. – Кажется, мне есть о чем поговорить с Первым Советником.
Отец хмыкнул и насмешливо покосился на Шумскую.
– Полина, можно подумать, что вам нужен повод для общения, – покачал он головой.
Наставница сделала ему «страшные глаза».
– Мирон, ну не при ребенке же! – смущенно сказала она.
Отец укоризненно фыркнул.
– Судя по всему, мы этого «ребенка» не сегодня-завтра замуж выдавать будем.
Они бы и дальше пререкались, но тут я вставила свои тринадцать копеек.
– Так, старшие, я все поняла. Между Полиной Харитоновной и Власом Донатовичем существуют отношения, не требующие специального повода для общения. И что с того?!
Взрослые переглянулись и уставились на меня, как на говорящий кактус.
– Но как формулирует! – восхитился отец.
– Чья школа! – проворчала директриса.
И мы все трое захохотали. Потом крестная, наконец-то, рассказала про утренний разговор с королем.
– Вы себе представить не можете, как Гордей Евстегнеевич обрадовался. Это же очень выгодная партия. И сразу за Валерьяном послал. А тот совершенно равнодушно выслушал и спросил только: сколько лет княжне. Потом привел свой «железный аргумент», и на гневную тираду отца заявил: «Заодно и невеста подрастет». После чего стремительно удалился. Король, естественно, вышел из себя. Пришлось нам с Власом его успокаивать и клятвенно обещать, что все уговоры строптивого отпрыска мы возьмем на себя.
Я обиженно выпятила нижнюю губу.
– Это как же понимать, он меня малявкой считает, что ли?! – насупилась я.
– Он любит тебя до беспамятства, – мягко возразила крестная. – Его аура так и полыхает. Аж, завидно смотреть, – умиленно вздохнула она и вдруг хлопнула себя по лбу. – Склероз! Я же главного тебе не сказала! Завтра ты идешь на бал!
– Что?! – неверяще взвизгнула я.
– Завтра ты идешь на бал, – четко и раздельно, как для слабоумной, повторила Шумская. – Платье почти готово, завтра утром в Школу забежишь, все детали обсудим.
Я ошеломленно хлопала глазами. Старшие терпеливо ждали, пока я приду в себя.
– А как же работа? – наконец, смогла я выдавить что-то членораздельное.
Крестная покровительственно улыбнулась.
– Придется мне тряхнуть стариной, прикрыться личиной и посидеть у шара пару часов вместо тебя. Извини уж, дорогая, но больше не получится. Я, как официальное лицо, обязана присутствовать в начале вечера. Часика полтора-два я должна помелькать, чтобы все были уверены, что я где-то здесь. Получается, в районе десяти я смогу тебя подменить. Но до двенадцати ты должна вернуться, поскольку в это время Ганевская придет проверять, как ты справляешься. Что придет, это стопроцентно, сама понимаешь.
– А почему именно в полночь? – расстроилась я, в мечтах уже танцующая с Валерьяном до зари.
– В это время официальные лица покидают праздник, – объяснила наставница. – И молодежь остается под присмотром школьных кураторов, в этом году – наших. Вот их внимания тебе тоже лучше избегать, – посоветовала она. – Ты все поняла?
– Да, – вздохнула я и тут же одернула себя, ведь еще сегодня днем я и помыслить не могла о таком подарке судьбы. – Спасибо огромное, – я обняла Полину Харитоновну и поцеловала в щеку.
– Пустое, детка, – растроганно ответила крестная. – Жду тебя утром.
И, помахав нам рукой, она исчезла.
– К Власу поскакала, – прокомментировал отец. – Слишком рано-то завтра к ней не ходи, сама понимаешь пообщаться людям надо, опять-таки повод есть, – усмехнулся он.
Я, прищурясь, смотрела на него.
– Если они любят друг друга, то почему не женятся? – поинтересовалась я.