— Когда вы узнали, что графиня Панетти убита?
— В ночь с субботы на воскресенье.
— Вы хотите сказать, в ту самую ночь, когда Мосс, Левин и третий персонаж, очевидно, Кринкер, приехали к вам?
— Да.
— Это ваша идея послать телеграмму, чтобы удалить из дома жену?
— Я даже не был в курсе того.
Это походило на правду. Альфред Мосс достаточно хорошо знал образ жизни, сложившийся в доме брата.
— То есть, когда около девяти вечера в дверь постучали, для вас это явилось неожиданностью?
— Да. Я никого не хотел принимать. Собирался спокойно почитать в полуподвале.
— Что сказал вам брат?
— Что одному из его приятелей срочно нужен паспорт, он принес все необходимое, и я должен сделать его немедленно.
— Он в первый раз привел к вам незнакомцев?
— Он знал, что я не хочу никого видеть.
— Но ведь вы знали, что у него есть соучастники?
— Он говорил, мол, работает с неким Шварцем.
— Это тот самый с улицы Лепик, назвавшийся Левиным? Полный брюнет?
— Да.
— И вы вместе спустились в полуподвал?
— Да. Я не мог в это время работать в мастерской, чтобы не насторожить соседей.
— Расскажите-ка о третьем.
— Я его не знаю.
— Был ли у него иностранный акцент?
— Да, он венгр и, казалось, очень беспокоился о своем отъезде. Постоянно интересовался, не будет ли у него неприятностей с фальшивым паспортом.
— И вы принялись за работу?
— До этого не дошло.
— Что случилось?
— Шварц собирался осмотреть квартиру, хотел убедиться, не смогут ли нас застать врасплох. Вдруг, когда я стоял к ним спиной, копаясь в разложенном на стуле чемодане, раздался выстрел, и я увидел, что венгр упал.
— Стрелял Шварц?
— Да.
— Ваш брат был удивлен?
Стювель подавил мгновенное колебание.
— Да.
— Что было потом?
— Шварц сказал мне, мол, это единственно возможное решение.
По его словам, Кринкер находился на грани нервного срыва, поэтому мог легко попасться. «Дело сделано, — сказал он. — Я его и за мужчину не считал». Потом спросил у меня, где калорифер.
— Этот Шварц знал, что он у вас есть?
— Я так думаю.
Насчет Мосса все было ясно, так же, как было ясно и то, что Франц не хочет выдавать своего брата.
— Он приказал Альфреду разжечь огонь, а меня попросил принести хорошо наточенные инструменты: «Мы все повязаны одним делом, дети мои. Если бы я не застрелил этого психа, через неделю бы нас арестовали. Никто не видел его с нами. Никто не знает, что он здесь. У него нет родственников, которые стали бы его искать. Он исчез, и мы спокойны».
Расспрашивать его, все ли участвовали в расчленении трупа, было еще не время.
— Говорил ли он вам о смерти старой дамы?
— Да.
— Знали ли вы его до этого?
— Нет. И после истории с машиной никого не видел.
Он стал немногословным. Тем временем взгляд Фернанды метался между мужем и Мегрэ.
— Говори, Франц. Это из-за них ты попал сюда, они-то скрылись. Какой тебе интерес молчать?
Месье Лиотард добавил:
— Будучи вашим защитником, я должен сказать, что рассказать все не только ваш долг, но и в ваших интересах. Надеюсь, правосудие воздаст вам за откровенность.
Франц посмотрел на него большими взволнованными глазами и слегка пожал плечами.
— Они провели у меня часть ночи, — наконец произнес он. — Это длилось очень долго…
Фернанда поднесла платок к губам.
— У Шварца или Левина, называйте его как хотите, в кармане пальто была бутылка, и мой брат много выпил.
В какой-то момент Шварц сказал ему злобно: «Вот уже второй раз ты втягиваешь меня в такое дело!»
И тут-то Альфред рассказал мне историю со старой дамой.
— Минуточку, — прервал его Мегрэ. — Что вы знаете о Шварце достоверно?
— Только то, что это человек, на которого работал мой брат. Шварц очень силен и опасен. У него есть ребенок от одной симпатичной молодой итальянки, с которой он большей частью и живет.
— Глория?
— Да. Шварц всегда «работал» в больших отелях. Он выбирал какую-нибудь очень богатую, эксцентричную женщину, с расчетом выжать из нее побольше, и тут на помощь ему приходила Глория.
— А Кринкер? — О нем я ничего не могу сказать, потому что видел его только мертвым. Ведь прежде чем прозвучал выстрел, он был у меня несколько минут. Есть вещи, которые стали мне понятны лишь потом, после долгих размышлений.
— Например?
— Шварц тщательно все продумал. Он хотел, чтобы Кринкер исчез, и нашел способ избавиться от него без малейшего риска. Придя ко мне, уже знал, как будут развиваться события. Это он послал Глорию в Конкарно, чтобы отправить телеграмму Фернанде.
— А старая дама?
— В этой истории я не замешан. Знаю лишь, что после развода Кринкер, будучи на мели, пытался подкатиться к ней. В последнее время это у него получалось, и она давала ему небольшие суммы. Тратилось все моментально, так как он привык к шикарной жизни. Ему были нужны только деньги, чтобы переехать в Соединенные Штаты.
— Он по-прежнему любил свою жену?
— Мне это не известно. Он познакомился со Шварцем, когда тот, узнав о нем от Глории, устроил встречу в баре, и они стали более или менее друзьями.
— И все это они рассказали вам в ночь, когда был убит Кринкер?
— Мы должны были ждать несколько часов, пока…
— Понятно.
— Они не сказали, чья это была идея: самого Кринкера или ее подсказал ему Шварц? Старая дама имела обыкновение путешествовать с дорожным сундучком, в котором находились драгоценности, целое состояние.
Это произошло накануне сезона, который Панетти ежегодно проводила на Лазурном Берегу. Они решили уговорить ее отправиться туда на машине Кринкера. По дороге, в заранее установленном месте, на машину спланировали нападение, чтобы отнять чемоданчик. Кринкер надеялся, что все обойдется без кровопролития. Он был уверен, что ничем не рискует, находясь в машине со своей бывшей тещей. Неизвестно, по какой причине Шварц выстрелил, но я думаю, он сделал это специально, чтобы прибрать их обоих к рукам.
— Включая и вашего брата?
— Да. Нападение произошло по пути на Фонтенбло, после чего они доехали до Ланьи, где избавились от трупа и машины. Когда-то Шварц жил в том районе и хорошо знал окрестности. Что вы еще хотите узнать?
— Где драгоценности?
— Они действительно нашли дорожный чемоданчик, но украшений там не оказалось. Наверняка графиня что-то подозревала. Сопровождавшая ее Глория тоже ничего не знала. Может быть, она отдала их на хранение в банк?
— И после этого Кринкер помешался?
— Он хотел тут же пересечь границу по своим настоящим документам, но Шварц убедил, мол, его тут же схватят. Он лишился сна, запил, его охватила паника, и Шварц решил, что единственная возможность сохранить относительную безопасность — убрать его. Он привез Кринкера ко мне, обещая снабдить фальшивым паспортом.
— Как получилось, что костюм вашего брата…
— Я понял. В какой-то момент Альфред оступился и прямо…
— Итак, вы дали ему свой костюм, а его оставили себе, чтобы почистить на следующий день?
Перед взором Фернанды проплывали кровавые картины. Она смотрела на своего мужа так, словно видела его впервые, и старалась представить себе, как он провел те дни и ночи, оставаясь один в полуподвале и мастерской.
Мегрэ заметил, что она вздрогнула, но уже через мгновение нерешительно потянулась к нему, словно собираясь взять переплетчика за руку.
— Может быть, в «Централе» есть переплетная мастерская, — прошептала она, пытаясь улыбнуться.
Левин, которого в действительности звали не Шварц и не Левин, а Саркисьян и которого разыскивала полиция трех стран, был арестован месяцем позже в маленькой деревне в окрестностях Орлеана, где он коротал время за рыбалкой.
Спустя два дня в запертом доме в Орлеане была обнаружена Глория. Она так и не назвала крестьян, которым доверила сына.