Английский язык у нас — язык технических терминов, шоу-бизнеса, ночных увеселительных заведений, отчасти язык среды ТВ и электронных СМИ, Интернета в особенности. Публика не прошла мимо образного англоязычного выражения «to bum up», но образовала от него деревянную русскоязычную «кальку», полностью смещающую равновесие смысла в глагольной русской форме.
Казалось бы — что произошло? Ну, раньше были ЗАЖИГАТЕЛЬНЫЕ РЕЧИ, а теперь ДЕФФКИ ЖГУТ (видеть видел, описать не могу). И что такого?
Рассмотрение надо вести на микроуровне, ибо «дьявол прячется в деталях». Во-первых, ЖГУТ без партнера, но на публику. Это и есть суть современного досуга. Во-вторых, для того, чтобы уяснить языковые фокусы, прибегнем к аналогии. Ведь нельзя же переводить на английский «Си the truth» смачное наше «Резать правду». Спрашивается, в чем причина? Отвечаю: причина — в истории слова, тянущейся за ним шлейфом. Некогда ПРАВДА была действием и предметом, ритуалом и одновременно жертвенным животным (в обряде участвовали договаривающиеся стороны).
Если шлейфы отрезать, смака не получится. Получится буквализм дурного рода. Именно так и вышло с выражением ЖГУТ / ЗАЖИГАЮТ в форме, не требующей, казалось бы, пояснений. Но пояснения ох как требуются. Особенно когда видишь на рекламном щите редкую по развязности надпись «ЗАЖГИ В ДЕВСТВЕННОМ ЛЕСУ!». Концентрат лингвистического кошмара имеет отношение к прелестям туризма на тропических островах. Вот где ловишь себя на желании, чтобы за пожар и за базар хоть кто-нибудь да ответил!
PRO И CONTRA
Победить!
Олег Губин
Мне довольно взглянуть на человека, чтобы определить, выздоровеет он или нет.
Сомерсет Моэм. Санаторий
Порой бывает так, что люди таинственным образом исцеляются от тяжелых болезней: опухоли сжимаются, метастазы рассасываются, параличи проходят.
В последние два десятилетия ученые тщательно исследуют случаи неожиданного выздоровления смертельно больных людей. Но наука пока далека от разгадки этого феномена.
В популярной на Западе книге «Чудеса возможны» немецкий онколог и психотерапевт Герберт Каппауф (русскому читателю он известен как один из авторов вышедшей у нас несколько лет назад книги «Во всем виноват Гиппократ». — Прим. ред.) приводит примеры чудесных исцелений от недугов. Сюжеты от самых давних, фантастичных, напоминающих, скорее, анекдоты Боккаччо и Саккетти, до обыденных, отмеченных в медицинских картах.
Например, рассказ о молодом итальянском монахе Перегрине, жившем в конце XIII века (с него и начинается свод подлинных чудес, собранных автором). Вот какое черное дело должно было случиться по наущению врага Божьего. Юноше собирались отрезать ногу, сжигаемую «раковой язвой». Уже костоправ в бессилии извести телесную муку натачивал нож. Монашек же, осеняя себя крестным знамением, всю ночь перед операцией испрашивал милости у Господа нашего и усердно молился Ему. Тогда Христос, сжалившись над ним, перстами коснулся опухоли, и та растеклась, как снег на руке, не оставив и следа. Утром же врач, подойдя, чтобы отрезать страдавшую ногу, не нашел и знака набухшей раны. Больного оставили в покое, потому что он был здоров. Чудесным образом — силой веры и молитвы — он избавился от недуга и прожил до 80 лет. Ныне католическая церковь почитает его под именем святого Перегрина, как покровителя раковых больных.
Эта история кажется нам легендой. Однако случаи внезапного исцеления от рака отмечаются и поныне. Разумеется, они редки. И пролистывая книгу, можно вслед за новеллой, рассказывающей о том, как Господь Бог был целителем монаха, найти документальный рассказ о некой Барбаре Т* (имя и фамилия изменены) сорока четырех лет. После вынесенного ей диагноза «рак молочной железы» она отказалась от ампутации. Затем, к удивлению окружающих, решительно из менила жизнь. Уволилась с работы. Стала наконец заниматься собой. Скажем, по часу в день прогуливалась в лесу. Опухоль между тем продолжала расти, но женщина, словно в каком-то гипнозе, верила, что у нее все пройдет. Три года спустя сгусток в груди в самом деле исчез.
Как такое могло произойти? Сама женщина изумлена не меньше врачей и журналистов. Она знает только одно: главное в ее жизни — сын и муж. Она печалится лишь о них, а недуги. приходят и уходят. Даже столь страшные, как рак, которые, словно великий диктатор, стремятся полностью растоптать вашу личность, подчинить вас своей воле. Она же думала о ребенке, любви, летней роще. И прямо, как идиотка, перестала вспоминать про болезнь. Будто та, точно Луна у философов-солипсистов: закроешь глаза, и значит, ее нет. И та вдруг взяла и исчезла.