Около полудня 2 января «Слава», вернувшись из Неаполя, снова направила на берег спасательные отряды на помощь местным жителям. На следующий день по соглашению с итальянским командованием, посчитавшим, что оно теперь в состоянии справиться самостоятельно с бедствием, русские корабли стали покидать Мессину.
Русские морские команды вытащили из развалин 800-1000 человек, оказали первую помощь и перевезли на своих судах в безопасные города Южной Италии 2000–2500 раненых и пострадавших. Жители и газеты разных (!) стран называли их настоящими героями, выделяя из спасателей других стран. Самоотверженные и героические дела русских моряков в разрушенной Мессине отражены во многих публикациях и отдельных воспоминаниях. К сожалению, до сих пор у нас нет книги, в которой были бы собраны все реальные эпизоды героических усилий спасателей по свидетельствам их собственным, периодической печати того времени, по воспоминаниям и откликам. Потомки не выполнили своего долга перед героями, да и перед самими собой. А в Италии между тем подобная книга издана в 1978 году. В России и ее не знают. Но, может быть, россияне очнутся от летаргии повседневных дел и вспомнят о героических предках, о своей «Славе» и славе. Во всяком случае, в год столетия одного из подвигов славных русских моряков. Они того заслужили. И дали нам высокие стандарты чести.
Улицы разрушенной Мессины
После 17 года России было не до «Славы». О ней забыли, наверное, как и о других погибших на Балтике судах. Но «Слава» снова «всплыла», о чем у нас, похоже, не знают.
В 2006 году в Таллине вышла книга известного эстонского моряка, капитана, археолога, писателя Вэлло Мясса. Естественно, на эстонском языке. Благо у меня с ним хорошие контакты, так что с эстонского переводить не пришлось. Вот что он рассказал. В 30-е годы группе предприимчивых дельцов с острова Муху удалось с помощью динамита вырвать из корпуса затонувшего судна часть опалубки и снять вооружение. В качестве металлолома они были транспортированы в
Ригу и проданы в разные страны Европы. Один из водолазов во время подводной операции обнаружил укрепленную доску-барельеф с надписью по-итальянски. Богато орнаментированная под серебро рама была тут же отделена и исчезла как источник дохода. Доска же никому не была нужна, и ее взял себе один из эстонских морских офицеров. Останки корабля в виде скелета до сих пор бесславно покоятся на дне, возвышаясь над частично затянувшим их илом.
Это частное дело так бы незаметно и закончилось, как началось. Но на рубеже XXI века о «доске» стало известно в Морском музее Таллина, где работал В. Мясс. Оказалось, что доска хранилась в доме Софьи Васильевны Тынурист, вдовы тогдашнего министра окружающей среды. В молодости она коллекционировала произведения искусства и приобрела барельеф у вдовы первого ее владельца. Как настоящий коллекционер, Софья Васильевна проявляла интерес к истории и сведениям о событиях, связанных с приобретаемыми раритетами. И тут она собрала сообщения местной печати о Мессинской трагедии 1908 года, об участвовавших в спасательной операции русских кораблях и членах их экипажей. И вот по прошествии более полувека, оказавшись в обстоятельствах стесненных, решила предложить раритет местному музею.
Вэлло Мясс, ознакомившись с предметом продажи, понял, что это не просто доска, но массивный бронзовый барельеф размером 43х31 сантиметр, с эмблемой итальянской морской Лиги и рельефным текстом. Речь шла о настоящей реликвии. Он получил разрешение владелицы сфотографировать барельеф и занялся поиском специалиста, который смог бы точно перевести надпись. Это стало непростым делом, перевод удался далеко не с первой попытки. «Дело с доской» для музея оказалось «неподъемным». Так барельеф и остался у владелицы. А вся история — вкратце в книге В. Мясса.
Линкор «Слава»
Получив книгу, фотографию барельефа и разъяснения автора, я узнал, что хозяйка реликвии решила: место барельефа в России. Это было за день до моего отъезда из Таллина, я сразу же позвонил Софье Васильевне. Мы с ней очень хорошо, доверительно поговорили, и я взялся навести справки в Санкт-Петербурге, в Военно-Морском музее. Там, как я знал, был уже раздел экспозиции, посвященный подвигу русских моряков, в том числе и со «Славы», во время спасательной операции в декабре 1908 года. Барельефа в экспозиции музея, как я помнил, не было. Представлялось, что возникла исключительная возможность пополнить музейную коллекцию уникальным экспонатом русской славы. Мы договорились. Я порывался, не откладывая, познакомиться с самим барельефом, и Софья Васильевна любезно готова была меня принять, но накануне моего отъезда визит оказался невозможным. Вэлло, понимая ценность мемории, вполне поддержал вариант возвращения реликвии в Россию.