Открытие микроба-робинзона означает, помимо всего прочего, интересный поворот в давней проблеме, связанной с происхождением жизни. Любую гипотезу, предполагающую, что живое каким-то образом возникло из неживого, сильно омрачает отмеченная выше привычка даже самых примитивных организмов существовать только в виде сообществ, где экологические роли разделены между разными видами. Если возникновение некой первичной протоклетки крайне проблематично и маловероятно, то одновременное возникновение нескольких клеток с разной химической основой метаболизма выглядит уже абсолютным чудом. И казалось бы, обнаружение клетки, способной к изолированному существованию, избавляет проблему происхождения жизни от этой трудности.
Увы, биохимическое хозяйство D. audaxviator явно не может служить моделью устройства самых первых клеток: оно слишком сложно и совершенно, чтобы не быть результатом длительной предшествующей эволюции. В частности, целый ряд важнейших генов подземный робинзон явно позаимствовал когда-то у других микроорганизмов — в том числе у архебактерий, особой и наиболее архаичной группы прокариот. Таким образом, удивительный микроб не решает старой проблемы, но дает новую пищу к размышлению над ней.
СВОЕ ЧУЖОЕ
Япония и «японщина» в России и на Западе
Евгений Штейнер
Евгений Штейнер — доктор искусствоведения, востоковед, ведущий научный сотрудник Института культурологии, приглашенный профессор Университета Манчестера, старший исследователь Института Сэйнсбери по изучению японского искусства при Школе Ориентальных исследований Лондонского университета), адъюнкт-профессор Нью-Йоркского университета (японское искусство). Автор восьми книг и различных статей по истории искусства, литературы и культуры.
Печатается на основании стенограммы публичной лекции, прочитанной автором в клубе — литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции Полит. ру»), в сокращении, с любезного разрешения организаторов проекта.
Влияние Японии на Запад, в который мы, с известными оговорками, включаем и Россию, началось по большому счету лет 150 назад, во второй половине XIX века и с тех пор идет по нарастающей. Его можно проследить во всех сферах: духовной, культурной, техническо-технологической.
Началось с живописи. Импрессионисты обожали японские картины и использовали в своих работах формальные приемы японской живописи и гравюры.
Далее — литература: на Западе много лет пишут на разных языках стихи в японском стиле и жанрах танка и хайку. Как я недавно с восхищением узнал, это популярно и в России, издается даже альманах «Хайкумена».
Это и прочие виды пространственных, временных и перформативных искусств. В любом приличном западном городе можно увидеть сады камней в японском стиле. Нерегулярная чайная керамика пришла на смену помпезным, с золотыми каемочками, фарфоровым изделиям. В последние десятилетия всякая уважающая себя европейская столица приглашает строить японских архитекторов, начиная с Кэндзо Тангэ и заканчивая Тадао Андо.
Баснословное влияние Японии на кулинарную жизнь западного мира началось недавно. Еще в начале 90-х люди на Западе боялись взять в рот ломтик сырой рыбы. Но перелом произошел быстро, сейчас, например, суси очень популярны, в Москве они почему-то известны под названием «суши». От этого слова у меня сводит скулы и хочется спросить: а что мне предлагают сушить? В этой диковинной транскрипции проглядывает важная особенность восприятия японских вещей в России. Они часто приходят не напрямик, а через Запад. Вот и «суши» — это транскрипция кириллицей обозначения японского слова «суси» латинскими буквами (sushi).
Словом, в западном мире явно есть большое влечение ко всему японскому — от сырой рыбы до заемной японской мудрости. А вот почему — крайне интересно проследить и истолковать.
Прежде всего: в восприятии всего японского и по сей день есть изрядная доля восприятия ошибочного. Это не всегда плохо, ибо является творческим подходом, но часто приводит к забавным вещам.
Яркий пример. Всем знакома цветная гравюра на дереве укиё-э: красавицы Хокусая и Утамаро. Кто знает, кем были эти красавицы и зачем делались эти гравюры? На Западе это известно далеко не всем. А делались-то они преимущественно с прикладными целями: служить рекламой девиц в «веселых» домах. А также эти картинки служили… пособием для мастурбации. И таких картинок имелось великое множество. Они были одним из главных жанров в японской гравюре, их делали все значительные японские художники.