Что тут ответишь? Свинья грязь найдет! Жаль, однако, что в юмористическом сборнике С.Н. Федина ошметков такой скабрезной грязи нашлось не два и не три, и не десять. Это очень портит общее впечатление. Не могу я честно рекомендовать такую книгу для чтения школьникам! Хотя очень хотел бы дать ее в руки любому выпускнику физматшколы или первокурснику МГУ — с подобающими купюрами. Ибо есть (пока) разница между спонтанной устной речью (включая сленг и брань) и печатным художественным текстом!
Обычно эту разницу воплощает господин редактор. Но, похоже, что в издательстве УРСС эта профессия уже вымерла. Быть может, ее еще не поздно воскресить? Даже раньше, чем наши генетики воскресят мамонта по его мерзлой туше из сибирской земли? Очень хочется дожить до обоих этих чудес.
РАЗМЫШЛЕНИЯ ВСЛУХ
Изреченная мысль
Карл Левитин
Встреча шестая
Мауриц Эшер. «Относительность»
«Телеграфный столб — это идеально отредактированная ель».
Фольклор научных журналистов
Прежде всего сугубо прагматический вопрос в американском духе: что нам-то до того, является ли научная журналистика искусством или наукой? На самом же деле ответ на этот вопрос именно нам далеко не безразличен. Если это наука, то должны существовать какие-то очень четкие правила, которым нам надлежит следовать в своей работе, нечто вроде аксиом, теорем и алгоритмов, указывающих, что должно быть сделано, в какой последовательности, когда и как.
Если же перед нами искусство, то в лучшем случае удастся понять, чего никогда делать нельзя, хотя, строго говоря, никакие рецепты и инструкции в искусстве вообще неправомерны.
Но разумно сначала выяснить, чем отличаются друг от друга понятия «наука» и «искусство» в смысле нашего анализа. Видимо, есть все основания согласиться с известным историком науки Гюнтером Стентом, который писал: «Мое понимание этих терминов основано на той точке зрения, что и искусство и наука — это виды деятельности, нацеленные на поиск истины для того, чтобы потом сделать результаты этого поиска известными людям. Художник ведет этот поиск во внутреннем, субъективном мире чувств. Поэтому творения искусства относятся главным образом к отношениям между отдельными эмоционально значимыми событиями. Область поиска ученого, наоборот, — внешний, объективный мир физических явлений. Его результаты поэтому относятся в основном к взаимосвязям между наиболее общими феноменами. Таким образом, передача информации и осознание ее смысла лежат в основе как науки, так и искусства. Акт творчества и у художника, и у ученого состоит в формулировании нового осмысленного утверждения о мире вокруг нас в дополнении к тому накопленному человечеством интеллектуальному капиталу, который мы иногда называем «нашим культурным наследством».
Отчего же так часто приходится слышать, будто наука и искусство суть две совершенно различные вещи? Не разумнее было бы считать, что творческий процесс, присущий им обоим, объединяет науку и искусство в большей мере, нежели объект исследований их разъединяет? Горячие дебаты в поисках ответа на этот с виду простой вопрос были инициированы полвека назад, в 1959 году, знаменитой лекцией «Две культуры и научная революция», прочитанной в Кембридже Чарльзом Перси Сноу, впоследствии лордом Сноу. Он был не слишком удачливым физико-химиком и весьма известным литератором, а кроме того, правительственным экспертом в области научной политики. Но всемирную известность ему принесла именно эта кембриджская лекция, которая с той поры издавалась и переиздавалась бессчетное число раз и до последнего времени входила в список обязательной для ознакомления литературы в более чем 500 университетах по всему миру.
Сноу утверждал, что необычный способ формирования его личности — он говорил о себе «по образованию я ученый, а по призванию — писатель» — дало ему уникальную возможность увидеть истинную картину интеллектуальной жизни в окружающем его мире. С высоты своего особого положения он узрел, что среди образованной части общества нарастает разделение на две взаимно исключающие «культуры», научную и литературную, которые не взаимодействуют одна с другой. Он называл это отсутствие понимания между учеными и беллетристами «полярностью» и полагал, что оба полюса имеют весьма сильные заряды — естественно, противоположные. На положительном полюсе находились ученые и инженеры, обладающие прагматическим подходом к миру, которые, как говорил Чарльз Сноу, «в костях своих несут будущее». На отрицательном полюсе собрались историки, философы, литераторы, все так называемые гуманитарии, а также художники, музыканты, артисты, в том числе, естественно, и научные журналисты, — все, кого Сноу называл «интеллектуалами от литературы» и обвинял в декадансе, то есть в упадочничестве, смотрении в прошлое и стремлении вести лодку общественной жизни против течения времени.