Дежавю. В истории Турции такое уже было. В XVII–XVIII веках вдоль всего северного побережья страны произошла серия землетрясений. Финал этой драмы выглядит предвестием будущих событий. В 1719 году сейсмический удар сокрушил Измит (известный российский геолог, наш давний автор Андрей Никонов, оценивает его магнитуду в 7,5–8,0). В 1766 году тряхнуло Стамбул. Тогда еще в столице Османской империи проживали полмиллиона человек.
«Это наводит на мысль о том, что интервал 270–280 лет отражает цикличность возникновения сильнейших импульсов на восточном фланге дуги Северо-Анатолийской зоны разлома и последующей миграции очагов сильных землетрясений к западу, — отмечал Андрей Никонов в своей статье «Сейсмическая катастрофа в Турции», опубликованной в 1999 году в журнале «Природа». — Между двумя сильнейшими 9—10-балльными землетрясениями. 1509 и 1766 годов прошло 257 лет, а со времени последнего — 233 года (теперь 243 года. — Прим. ред.)».
В рамках проекта «Terrafirma» специалисты из ЕС, начиная с 1991 года, ведут наблюдение за вертикальными движениями земной коры на территории Европы. Поначалу — с погрешностью до сантиметра, теперь — еще точнее. По этим данным можно рассчитать, насколько опасно деформируется земная кора в городах, расположенных в зонах повышенной сейсмической активности. Так вот Стамбул ежегодно опускается на два миллиметра, а отдельные районы в европейской части города проседают даже со скоростью пять миллиметров в год.
Под эгидой ООН эксперты оценили риск землетрясений в 21 мегаполисе мира. В этом списке «Глобальной инициативы сейсмической безопасности» (Global Earthquake Safety Initiative /GESI) Стамбул занимает второе место, вслед за Катманду
Справиться с угрозой невозможно. Мы обречены стать очевидцами удара подземной стихии. Слишком велики силы, сдвигающие костяки континентов. Вмешиваться в их игру — все равно, что пытаться руками остановить железнодорожные составы.
Впрочем, после Второй мировой войны американцы, похоже, случайно обнаружили способ уменьшить силу грядущих землетрясений. В то время они развернули в штате Колорадо производство биологического оружия, а жидкие отходы стали закачивать в землю. Вскоре в этом сейсмически спокойном районе произошло несколько землетрясений средней силы. Очевидно, жидкость сыграла роль смазки, что облегчило движение плит. С треском, с дрожью они скользнули вперед — каждая в свою сторону.
Нечто подобное произошло и в Измите. Изучив статистику землетрясений в Турции за последнюю четверть века, ученые обратили внимание на то, что количество мелких подземных толчков здесь заметно возрастает через месяц-другой после таяния снегов в том случае, если зимой шли обильные снегопады. Видимо, талая вода, просачиваясь в землю, тоже играет роль смазки. Сцепившиеся намертво плиты немного сдвигаются. Так, может быть, найдено средство, что защитит Стамбул, Катманду и другие крупные города, которым угрожает сейсмическая опасность?
«Закачивать воду в грунт и ждать, что произойдет серия мелких землетрясений, и это снимет нагрузки в земной коре, позволив избежать худшей опасности — мощного подземного удара? Нет, не сработает!» — считают эксперты.
Во-первых, мы точно не знаем, насколько велико напряжение, накопившееся в недрах Земли, в месте стыка двух плит, а потому можем вызвать мощное землетрясение вместо того, чтобы предотвратить его. Так, прокладывая туннель с помощью взрывчатки, мастера-подрывники должны точно рассчитать требуемое количество динамита, чтобы не причинить больших разрушений.
Во-вторых, подземные толчки средней силы могут сами по себе нанести немалый урон. Ведь чтобы избежать землетрясения магнитудой 8,0, надо вызвать примерно девять сотен (!) ударов магнитудой, равной 6,0. Так что без серьезных разрушений не обойтись. Иными словами: если, по статистике, мощное землетрясение может произойти раз в двести лет, то все это время каждые три месяца надо «предохраняться» от грядущего разгула стихии, снова и снова вызывая на себя ощутимый подземный удар. Как можно жить в обстановке вечного ЧП? Проще, наверное, перенести город на новое место, чем так назойливо защищать его, пока в нем «живого места не останется».