– Расскажи, где же ты все-таки был?
Ему стало необходимо кому-то высказаться. И он решил, что женские уши подходят для этого лучше всего.
– Я же тебе уже сказал. Вне этой причинности. Там и был. Мы все привыкли жить в мире, где только одна реальность. Однако альтернатива есть. Всегда. Не альтернатива выбора или поступка. Но веры.
– Тогда поверь, что ты птица, и лети.
– Но прежде – поверь.
– Как?
Сергей почувствовал, что его не воспринимают всерьез, и начал горячиться:
– Пойдем! – он поднялся и потащил Ольгу на улицу.
– Может быть, ты сначала доешь или хотя бы объяснишь мне, наконец, цель нашего круиза, – не выдержала Ольга.
– Нет! – отрезал он. – Ты не веришь.
– А ты?
– В гидродинамике есть понятие кавитации, когда скорость потока так велика, что нарушается принцип его неразрывности.
– К чему это?
– Да так, иногда страдаю абстрактными рассуждениями.
– Если бы я была чуточку поумней, – хихикнула Ольга. – То сочла бы что наши с тобой психомоторики фатально не совпадают. Или наоборот!
Сергей промолчал. Они вышли на улицу и добрались до ближайшей станции метро. А дальше по накатанному сценарию – поезд, женщина, вагон, следующая остановка. Они поднялись по эскалатору и вышли в город. Сергей огляделся по сторонам и ничего не почувствовал. Мир не изменился. Портал не сработал. Попробовал еще раз. И еще. С тем же результатом.
– И что? – ехидно поинтересовалась спутница.
– И ничего!
– Жаль… – она водила по асфальту носком модельной туфли. – Не полетали.
«Ты и только ты…» – внутренний голос затянул паскудную песенку.
Сергей хотел обидеться, но передумал.
«Действительно! – отметил. – Приспичит же такое! Посадил в электричку и увез в другую возможность. Еще бы турбюро открыл! Не желаете побыть барабашкой?»
И еще одна мысль пришла ему в голову. Судьба существует в виде универсальной идеи. И человек отражается в ней как будто в зале с тысячами зеркал. И чем дальше от подлинника, тем труднее различить черты оригинала. Индивидуальность стирается, превращая человеческое существо в схему из школьного учебника. Подлинность – вот ключевое слово. И она существует в единственном экземпляре. И только там, где ты действительно призван жить.
Вечером Сергей сидел у телевизора и изучал инструкцию солнцезащитного крема, который Ольга забыла в прихожей. Реклама на упаковке подчеркивала новизну средства и его уникальную текстуру. Более подробный текст вкладыша особо упирал на три пункта: фильтрацию вредоносного ультрафиолета – его β-составляющей – особенно опасной для кожи; выделение увлажнителей и витаминов на протяжении целых суток и нейтрализацию свободных радикалов.
«Людям недостаточно просто чуда, – подумал читающий. – Им нужно подробное разъяснение».
Зазвонил телефон.
– Не сердись! – сказала ему Ольга. – Я ужин приготовила. Приходи.
– Отлично! – неожиданно обрадовался ее возлюбленный, прихватил бутылку «Asbach» и потащился в гости.
На этот раз трапеза была обставлена романтически. С фарфоровой посудой, столовым серебром, хрустальными бокалами, свечами, полумраком и тихой музыкой. Сергей наполнил бокалы.
– Чин-чин!
– Выпил и постарался расслабиться.
– Скажи что-нибудь ласковое, – попросила Ольга.
Он сказал.
– Неплохо… – она улыбнулась.
– Я старался… – он улыбнулся в ответ.
– Мне надо кое что рассказать тебе. Хорошо?
Он кивнул молча и стал следить за игрой отблесков огня в гранях бокалов. Хозяйка немного нервничала, но это не очень сказывалось на содержательной части ее истории.
Она говорила о том, что после первой влюбленности, случившейся с ней еще в школьные годы, уже скоро лет десять считала себя женщиной, равнодушной к мужчинам и потому особенно для них привлекательной. Даже самые лучшие и занимательные представители мужской половины вызывали в ней все те же ученически-школьные, почти детские чувства. Люди как таковые интересовали ее не особенно. С ними было приятно сходить в клуб или на концерт, а потом поцеловаться час-другой, чтобы затем уже через час-другой забыть, как кого звали.
Она неплохо смотрелась на их фоне. Ими можно было хвастаться, меняться с подругами, слегка приревновывать. С ними было даже интересно разговаривать и дружить, за исключением, разумеется, тех сальных типов, которые исподтишка шарили своими липкими глазами по коже пониже спины. Даже секс с мужиками был иногда интересен – как спорт или эксперимент.
В этот раз все случилось совсем иначе.
Ее чувства представляли собой своеобразный клубок, в котором переплелись нити любви, обожания, ненависти, страха… Она многое отдала бы за то, чтобы вырвать из сердца эту занозу. Увы!