При встрече не было произнесено ни слова. Яркие впечатления прошлого вызвали эмоциональный всплеск, который под влиянием волнения момента автоматически вызвал в памяти сцену камеры смерти со всеми ее ужасными подробностями, заставив ее пронестись в их сознании подобно панораме со скоростью сна. Слова не были нужны, чтобы выразить чувства двух душ, чьи щупальца протянулись и коснулись друг друга, и тишина была нарушена только тогда, когда Ричард дрожащим голосом спросил:
— А Рут знает?
— Пока нет, — ответил Роберт.
— Есть какая-нибудь зацепка? — с тревогой спросил Ричард.
— Нет, только подозрение, — был ответ Роберта.
— Подозрение в отношении кого? — нетерпеливо спросил Ричард, ликуя от малейшей надежды на оправдание.
— На этот вопрос я не стану отвечать, — немедленно ответил Роберт, — потому что подозрение подобно пламени: оно быстро распространяется и оставляет на своем пути разрушения. Репутации многих хороших людей превратились в пепел перед его неугасимым пламенем, раздуваемым ветрами сплетен и скандалов. Ты был принесен в жертву на алтарь обстоятельств, освещенный их нечестивым пламенем. Несмотря на то, что это повод к расследованию, подозрение никогда не должно передаваться от человека к человеку, даже между друзьями, пока оно не подкреплено достоверными фактами. Заставить кого-то подозревать друзей — значит разрушить самые священные отношения между людьми, ибо подозрение и дружба не могут жить в сердце одновременно. Следовательно, пока не будет доступно явное доказательство, эта тайна должна принадлежать только мне.
— Тот же старина Роберт, — сказал Ричард, притворно смеясь, — и тот же старый идеализм.
Рука об руку они направились к выходу, обсуждая свои планы на день. Это должен был быть день великих событий — день подготовки к воссоединению. Новость должна быть сначала сообщена Рут, чтобы шок от внезапной встречи не оказался слишком сильным для ее духа, задача, которую должен был выполнить доктор Грант, который позволил ей оставаться в неведении о существовании Ричарда, потому что он считал, что абсолютная секретность необходима для оправдания последнего. Следующим по порядку был найм адвокатов, поскольку оба понимали, что Ричарда окружают юридические опасности, зная, что объявление о его возвращении приведет к немедленному конфликту с законодательной властью, в котором суды будут призваны определить юридическую силу Свидетельства о казни и Свидетельства о вскрытии тела тюремным врачом, оба из которых были представлены для всеобщего освидетельствования, как того требует Уголовный кодекс.
Необходимость немедленного юридического представительства, однако, не предвиделась, поскольку казнь Ричарда была описана в прессе с такими подробностями, что ни у кого не возникло ни малейших сомнений в его смерти. Кроме того, было еще темно, и город спал, так что была небольшая вероятность встретить кого-нибудь, кто мог бы его узнать. Чувствуя себя в безопасности от вмешательства полиции, они сначала спланировали встречу выпускников, и их планы могли бы осуществиться, если бы они неожиданно не встретили офицера Дэниела Максуини из Детективной службы, которому, как оказалось, было поручено обслуживать зал суда во время процесса Ричарда. Его бдительный взгляд упал на проходившую мимо пару. Это был всего лишь мимолетный, случайный взгляд, но его было достаточно, чтобы он смог сложить версию. Другие, возможно, заколебались бы из-за официального сообщения о смерти Ричарда, но, подобно электрическим вспышкам, его мозг немедленно зафиксировал следующие выводы:
"Это Ричард Эймс, следовательно, Ричард Эймс не был казнен, но скрывается от правосудия".
Обладая способностью быстро принимать решения, которая сделала его бесценным для Полицейского управления, он быстро повернулся, положил руку на плечо Ричарда и сказал: "Ричард Эймс, вы арестованы, идите за мной". Последний назвал себя и сопроводил офицера в центральный полицейский участок без протест. Он снова оказался в тисках закона, и эта мысль, казалось, придала ему сил. Всего мгновение назад он колебался, поскольку перед ним маячила радость его предстоящей встречи с Рут, ибо в присутствии женской любви, освященной ее слезами, каждый настоящий мужчина смиренен, но он снова имел дело с мужчинами, и самообладание, которое характеризовало его поведение во время прошлых испытаний вернулось.