— Цена, — сказал высокий гнусавый голос, — сто долларов за унцию, не важно, берете вы одну унцию или тысячу. Соглашайтесь на это или сделки не будет.
— О, я возьму совсем немного, — ответил Гудвин, косясь одним глазом на дверь, через которую должен был вернуться его помощник. — Цена несущественна, и сто долларов за унцию достаточно разумны, учитывая, — он понизил голос, — нынешний дефицит. Я полагаю, — он заколебался, — я полагаю, с ним безопасно обращаться?
В поисках платинового пирата
На этот вопрос и на то, как он подвел к нему и произнес его, ученый поставил очень много. Если, как он подозревал, это действительно был столь желанный платиновый пират, он мог бы потерять бдительность, если бы поверил, что Гудвин, желая получить “белое золото”, которое было так трудно достать, не слишком заботился о том, откуда оно взялось.
— Это, — огрызнулся мужчина, — уже второй раз, когда вы выражаете надежду, что это вещество "безопасно". Это не динамит, и оно не взорвется, если вы это имеете в виду.
Действительно ли он не знал об условиях на рынке платины или пытался добиться от Гудвина определенности, прежде чем брать на себя обязательства? Ученый, не имея времени обдумать это, предпочел поверить последнему и произнес то, что посчитал приманкой.
— Я буду с вами откровенен, — сказал он. — Да, я хочу платины, но не настолько, чтобы позволить себе отвечать на неудобные вопросы, которые мне будут задавать, если эта сделка выведет на меня соответствующие службы.
Очевидно, он справился со своей задачей.
— Вам совершенно не нужно страшиться и беспокоиться по этому поводу, — последовал ответ. — Этот материал взят из незарегистрированного прииска, на котором мы с моим партнером работали. Естественно, мы не распространялись об этом, не желая, чтобы толпа старателей жужжала над ландшафтом. Мне прислать вам этот образец?
Гудвин взглянул на часы. Этот человек был полон решимости поскорее закончить разговор. Хотя, возможно, он продержался бы еще немного.
— Где ваш прииск? — спросил он, игнорируя вопрос собеседника об образце. — Я имею в виду, в какой части страны, а не в его точное местоположении, конечно.
Он был намеренно многословен, чтобы выиграть время.
— Канада. Провинция Онтарио. Далеко за Пэрри-Саунд, — последовал краткий ответ. — Как насчет образца?
— Пришлите его, — сказал Гудвин, когда вошел его помощник и осчастливил его улыбкой и кивком. Щелчок на проводе сказал ему, что мужчина повесил трубку.
Гудвин со вздохом откинулся на спинку стула. Теперь он был доволен тем, что его собеседник действительно был умным, таинственным, неуловимым платиновым пиратом, который до сих пор обходил все расставленные ему ловушки. Ученый также был уверен, что он не встревожил этого человека. Скорее, он полагал, что если кто-то и проговорился в течение этих нескольких минут разговора, то это был его собеседник, потому что человек солгал, и Гудвин выявил ложь.
Почему он не сказал, что платина поступает из России, некогда крупнейшей страны-экспортера металла, но с начала войны ее поступление оттуда стало ничтожно мало? Или из Колумбии, где крупная находка платины не была бы неожиданностью, учитывая, как мало на самом деле известно о ресурсах южноамериканской республики? Или из одного из западных штатов, где, как было известно, он присутствовал? Почему он выбрал Онтарио и особенно регион Пэрри-Саунд? Зачем вообще называть Канаду, если доминион производит в среднем всего двадцать пять тройских унций платины в год? Этот человек был абсолютно не осведомлен об источниках производства платины, поскольку из всех канадских провинций Онтарио никогда не производил ни грамма этого металла.
Гудвин пожал плечами.
— О, хорошо, — сказал он, готовясь вернуться к прерванному решению своей проблемы, — теперь это не мое дело, а Барри. И все же… я бы хотел разобраться с этим парнем по-своему.
ГЛАВА II
Расставляя ловушку для подозреваемого вора; предположение, что металл был украден из правительственных хранилищ