— Это, — сказал он, — гораздо больше, чем я ожидал, что вы купите. Конечно, я бы не стал таскать с собой столько металла. Подойдет ли доставка через неделю или десять дней? Я уверен, что смогу доставить его сюда за это время.
— Меня это устраивает, — ответил Гудвин.
— Я дам вам знать, когда вернусь, — четко прозвучало по проводу. — А пока договоримся, чтобы оплата была наличными, никаких купюр номиналом более ста долларов. Я сделаю окончательные приготовления позже.
— Минутку, — сказал Гудвин, но было слишком поздно. Собеседник повесил трубку.
Разговор длился чуть больше минуты, но этого было недостаточно, чтобы детективы добрались до отеля, расположенного в квартале отсюда.
Гудвин достал из кармана бумагу, в которую была завернута коробка с образцом платины, несколько минут задумчиво изучал ее, взял увеличительное стекло, положил его на бумагу и принялся за работу.
Поработав некоторое время, он надел шляпу и пальто, сказал, что вернется в течение часа, и покинул лабораторию. Вернувшись, он был занят микроскопом, химикатами и точными приборами еще долго после того, как лаборатория опустела. Наконец, вздохнув, он тоже собрался уходить.
Полчаса спустя он был в личном кабинете Барри. Правительственный чиновник был явно не в духе, и его приветствие было коротким.
— Скучаю по нему, конечно, — сказал он в ответ на вопрос. — Когда мои люди добрались до отеля "Сомервилл", двое мужчин пользовались индивидуальными телефонными будками. Они схватили их обоих. Один был коммивояжером, пытающимся купить бутылку контрабандного пива, другой — банкиром из маленького городка, разговаривающим с хористкой. Вот так!
Его недовольство было настолько очевидным, что Гудвин покатился со смеху.
— Давай, смейся, — огрызнулся Барри. — Без какого-либо описания, как они могли ожидать, что найдут его шкуру или волосы?
— Его шкуре придется подождать, — возразил Гудвин, — но если его волосы вам чем-то полезны — пожалуйста.
Он достал из кармана конверт и, пока Барри с любопытством наблюдал за ним, вынул несколько светлых волосков длиной от трех до четырех дюймов и протянул их.
— Что за представление? — спросил правительственный чиновник, даже не пытаясь взять их. — Это что, какая-то шутка?
— Шутка! — повторил Гудвин, возвращая волоски в конверт. — Вряд ли это шутка, Барри. Это с головы человека, которого вы хотите найти. Для тех, кто может увидеть историю, которую они рассказывают, у них есть что спросить.
— Я слепой, — сказал Барри. — По крайней мере, эти волосы мне ни о чем не говорят, кроме того, что, если они взялись с его головы, у него светлые волосы, как у многих других мужчин в этом мире. Они прошептали тебе что-нибудь еще?
Характеристика преступника, данная Шерлоком Холмсом
Гудвин улыбнулся.
— Многое, — ответил он. — Что пират — мужчина лет тридцати, светлокожий, волосы зачесаны назад со лба и довольно длинные. Кроме того, он высокий, аккуратно одевается и левша.
Барри вскинул руки в притворной капитуляции.
— Не стреляйте, — взмолился он. — Я сдаюсь. У меня нет возможности спорить с вами, как вы очень хорошо знаете, но как и где вы узнали об этих вещах?
— Главным образом в отеле ”Сомервилл", где в течение двух дней наш человек занимал номер 205 под именем И.Л. Портер, — последовал ответ.
— Нет, — продолжил Гудвин, когда Барри вскочил на ноги, — искать его там сейчас бесполезно. Он выписался до того, как позвонил мне в последний раз. Сейчас он уже далеко. Я мог бы рискнуть предположить, куда он направляется, но это может подождать. Мы можем позволить себе сейчас разрешить идти ему на все четыре стороны.
Чиновник откинулся на спинку стула.
— Если бы вы начали с чего-нибудь поближе к началу! — предложил он. — Я всего лишь детектив. Мой мозг не может охватить твою магию без объяснений.
— Здесь нет никакой магии, — серьезно сказал Гудвин. — Сначала взгляни на это.
Он передал Барри обертку от коробки, в которой к нему попал образец.
— Вы заметите, что мое имя и адрес были написаны на пишущей машинке, и что позже, предположительно после того, как он перевязал посылку, отправитель взял ручку и написал на ней слова "Важное и личное". Возможно, он хотел убедиться, что платина попадет ко мне должным образом. Когда он это сделал, он дал мне важную подсказку.
— Да, его почерк, — согласился Барри, — но эксперты по каллиграфии так часто ошибались, их так часто дискредитировали в суде…
Гудвин остановил его, подняв руку.
— Вы правы, — признал он, — но это произошло потому, что они упустили из виду одну важную особенность почерка. Только недавно доктор Локар из Франции указал им направление. Он усовершенствовал метод измерения почерка и таким образом классифицировал угловые наклоны, прерывания и протяженность углов, так что ошибки были практически полностью устранены. Человеческий почерк как метод идентификации находится почти на одном уровне с давно привычным отпечатком пальца.