И будто в насмешку всем этим размерам и превосходству стоял, а вернее стояла Женя. Ведь грудь её теперь тоже не скрыть. С чёрной шерстью до колен и до локтей и торчащими из головы ушками. В простенькой одежде, подозрительно напоминавшей спортивный комплект из лагеря, только более плотный.
Так нечестно! Ей хочется себе обеих! Но выбрать она могла только одну. Но кого?
Глава 23 (44). Я
Она перешла в жёсткую атаку. Нанося такое количество ударов, что в обычном состоянии я бы никогда не успел их заблокировать. Сейчас же я либо отклонял их либо ловил ладонью. Но сил удержать кулак не было, скорее она старалась воспользоваться этим, резко рвя руки на себя, чтобы я сам прилетел к ней поближе.
Каждый жёсткий блок создавал некое подобие ударной волны, что била по ушам. Учитывая, что мой слух усилился, это было не то, к чему я стремился, зато эту уязвимость резко разгадала Женя, которая старалась навредить мне хотя бы опосредовано.
Я не чувствовал ничего от этого предательства. Просто пустоту внутри. Возможно, где-то на задворках сознания я был готов к такому исходу. Осталось только поломать её планы. Но я понимал, что в одиночку не смогу. Она подавляла меня. И пусть я успевал реагировать, это не может длиться вечно. Если первое время мы были равны, сейчас же я успеваю сам не зная как не подставиться.
— Слабак! — БАЦ! — Ничтожество! — БУХ! — Мораль, правильность, подавление своих желаний! — БАМ! — Это всё не имеет в лагере никакого смысла! — ДУН! — Умирай и трахайся, трахайся и умирай! — ШАРАХ! — Надо просто жить так как хочется, а не так, как правильно! — ХЛАБЫСЬ! — Ты полностью свободен в том как мыслить! — ТУДУХ! — Как действовать! — ХРЯСЬ! — Ограничитель здесь — лишь ты!
Она подловила момент и со всего маху заехала правой ногой мне в корпус. Этот удар был настолько стремителен и силён, что рефлексы тела сами поняли, что проще будет его принять, чем заблокировать. Сломать рёбра лучше, чем руки.
Меня запустили в полёт. В первое мгновение я даже не понял, что произошло, и только когда впечатался спиной в стену, понял, что меня пнули, как футбольный мяч. Звук от моего столкновения срезонировал со стеклом на окне и тронный зал наполнил звук крошащихся и падающих осколков, что играли со светом слабого солнца. Но я не мог насладиться этой красотой. Ведь отчаянно сдерживал в себе крик боли, лишь бы не дать понять Жене, что я это почувствовал и мне после этого очень нехорошо.
— Вставай! — кричала она мне, медленно подходя ближе. Я бы и рад, но боль не позволяет. В ответ могу лишь шипеть, хоть немного стравливая её — Ты же хотел быть мужиком до конца! Не поддаваться на мимолётные желания! Так вставай и сражайся за это! — Она дошла до меня и подняла на вытянутой руке, взяв за шею — Твоя позиция слаба. Ты столько сил тратишь впустую. — она поставила руку на изготовку, собираясь ударить меня ещё раз, пока держит на весу. Меня же хватало лишь на то, чтобы пытаться разжать её титановую хватку и отступить.
— Дай мужику возможность стать бабой на день и он пронесётся за эти сутки от простой дрочки клитора до скачки на членах. Ты можешь отрицать это, но я это ты, который честен хотя бы с самим собой. Выросший в земном обществе конструкт из свойственных ему понятий и морали больше не нужен этому телу. Здесь нужно нечто новое. Здесь нужна Я!
Мою шею отпустили и я начал падать вниз. Но падение не завершилось. Ведь кулак, впечатавшийся в моё лицо вновь отправил меня в стену. Я мог лишь понимать, что со мной происходит, автоматически на это реагировать, но на этом всё. Боль не давала нормально мыслить. Я должен выжить. Я должен. Должен!
Превознемогая ещё большую боль и по дороге выплёвывая пару зубов я перешёл на бег на четырёх конечностях, как будто я всегда умел это делать. Это было быстрее, чем пытаться встать.
— Как это иронично, бежишь от самого себя. Это ты называешь мужчиной? Это ты хочешь сохранить не смотря ни на что? Запершись в консервной банке от мира вокруг тебя? Пора меняться, Женя! Пора перейти Рубикон!
Продолжала она подавлять не только физически. Но и морально. Такое ощущение, что она победит, если я сейчас уступлю ей даже морально. Женя может говорить какие угодно мудрые слова. Но попытка сохранить себя стала неким центром всего для меня. Пусть я и пытался сам себе говорить, что нужно уступить. И каждый раз возвращался к этому вопросу, когда стоило чем-то пожертвовать.