Итак, после отъезда Андропова из Будапешта Венгрия тем не менее осталась под его опекой наряду с одиннадцатью другими странами. Спустя много лет, уже ближе к олимпийскому скачку в его необычайной карьере, когда слухи о нем, один противореча другому, полностью заслонят реальную деятельность, Андропову среди прочего припишут соавторство, вместе с Яношем Кадаром, в венгерском "гуляшном социализме", или "социализме с буржуазным лицом", — перифраз и антитезис "социализма с человеческим лицом", который просуществовал в Праге несколько месяцев 1968 года, пока не был раздавлен гусеницами советских танков. Это вряд ли верно с учетом венгерского опыта Андропова. Он был назначен на роль сторожевой собаки, обязанность которой — загонять отбившихся овец обратно в отару, а такие сложные вопросы, как допущение реформ, решались пастухом, каким выступал в это время Хрущев. Впрочем, кто бы ни дал санкцию на строительство в Венгрии "самого счастливого в социалистическом лагере барака", объяснялось это не либерализмом, а прагматизмом, ибо, как считал один римский император, хороший пастух стрижет овец, но не сдирает с них шкуры.
Отдел ЦК по связям со стоящими у власти коммунистическими партиями был новым, созданным как бы специально для Андропова с учетом его удачного венгерского опыта и в предчувствии грядущих трудностей в отношениях с социалистическими странами. Под руководством Андропова и ввиду растущих расхождений Советского Союза с Югославией, Китаем и Албанией, а вскоре и с Румынией этот отдел приобретает первостепенное значение, что косвенно отражается в факте избрания Андропова членом ЦК на очередном съезде партии в 1961 году, а в следующем — секретарем ЦК с сохранением за ним должности заведующего отделом. В это время Андропов публикует несколько резких статей против восточноевропейских раскольников — в майском выпуске журнала "Коммунист" за 1960 год о югославах, а 2 декабря 1961 года в "Правде" об албанцах.
Снова, в отличие от коллег, Андропов, приобретая, ничего не теряет. Просто к этому времени, особенно учитывая раскол между Советским Союзом и Китаем, значение возглавляемого им отдела — одновременно с ростом квалификации в порученных партией делах — возрастает настолько, что уже требуется иметь кого-нибудь в самом Секретариате ЦК, кто бы курировал эти дела, и нет у советских вождей на примете более подходящего человека. Став секретарем ЦК в 1962 году и сохранив за собой должность заведующего отделом ЦК, Андропов превратился как бы в начальника над самим собой — довольно редкая комбинация в советской партийной структуре.
Попутно отметим еще одну анкетную странность в карьере Андропова: он избирается членом ЦК, минуя кандидатский стаж. Причем такие "перескоки" ему не впервой. Так, например, в 1938 году он стал первым секретарем Ярославского обкома комсомола, не будучи еще членом партии, в то время как по действовавшему тогда уставу, чтобы занять этот пост, необходимо было иметь как минимум четырехлетний партийный стаж. А Андропов вступил в партию только в следующем, 1939 году. Однако еще через год назначение Андропова на пост первого секретаря комсомола Карело-Финской республики снова произведено в нарушение устава — для этой должности требовался как минимум 5-летний партийный стаж. Тогдашние прыжки сразу через несколько уставных ступенек объяснимы, по-видимому, масштабом сталинских чисток. Слишком много освобождалось вакантных мест, Сталину требовались новые, молодые, надежные кадры: в самом начале карьеры Андропов шагал буквально по трупам предшественников. Особенно это касалось комсомола, где началась карьера: старое комсомольское руководство страны во главе с Косаревым поголовно полегло в период Великого Террора (Косарева, кстати, арестовал лично Берия), были разгромлены многие республиканские и областные комсомольские организации, фактически прежний комсомол с ленинскими еще традициями был полностью заменен новым, сталинским. Одним из его активистов, руководителей и стал Юрий Андропов.