Наконец я добежал до угла улицы Бельвиль.
Машины на месте не было.
Я едва не рухнул прямо на асфальт.
Нет, не может быть!
А преследователи уже догоняли меня. Теперь я знал, что они меня в живых не оставят.
И тут на красный свет затормозило такси, ехавшее в Пор-де-Лила. Не раздумывая, я буквально бросился на капот в тот миг, когда красный свет сменился на зеленый. Я показал шоферу револьвер. Думаю, его особенно испугала моя окровавленная физиономия, потому что он тут же распахнул дверцу. Наверное, я здорово походил на убийцу.
Я выпихнул его из машины и сел за руль. И рванул с места как раз в тот момент, когда Шарон и два инспектора выбегали на середину шоссе.
Уж не знаю, побоялись ли они задеть шофера такси, с трудом поднимавшегося с земли (хотя вряд ли, он был вдобавок цветной!), или еще что, но выстрелили они на десятую долю секунды позже, чем следовало. Чтобы попасть в меня, они стреляли одновременно, все трое; заднее стекло разлетелось в пыль. Я пригнулся как можно ниже и до предела выжал акселератор. Машина с визгом рванула вперед, ободрав по пути два-три соседних автомобиля; я вырулил на внешний бульвар. Ругаясь во всю глотку, как последний псих.
В зеркальце заднего вида я различил фары — две, потом четыре.
Я чуть не перевернулся на повороте, но машина каким-то чудом выровнялась, и я прибавил скорость.
Пять минут спустя я был уже возле Собора Парижской богоматери.
Не спрашивайте, как мне удалось туда добраться. Все равно я ничего не помню.
Главное, мне удалось избавиться от погони.
Только тут я заметил, что правая пола моей куртки пропиталась кровью. Голова у меня закружилась, и я провалился в черную пустоту.
"Улица Гранж-о-Бель, дом тридцать два, пять минут… Сквер Пор-Руаяль, дом четырнадцать… Повторяю… Улица Гранж-о-Бель, последний вызов… Привет, как у вас дела?.. Машина номер тринадцать, вы приняли Гранж?.. Восемь минут, хорошо… Внимание, внимание! Всем машинам — повторяю: всем машинам! Нападение на шофера на улице Аксо, в шесть тридцать утра. Угнана машина "пятьсотчетверка", кремового цвета, номер пятьсот шестьдесят три ЕКР семьдесят пять. Угонщик крайне опасен, не пытай тесь задержать его, известите полицию… Повторяю: увидев машину, известите полицию…"
Проклятье, кто там орет? Выключите это чертово радио!.. Дайте мне поспать… Поспать…
Я с трудом открываю глаза — подлый приемник галдит не умолкая. Оказывается, я скрючился на переднем сиденье, уткнувшись носом во что-то холодное и твердое. Бегут светящиеся цифры, тариф "Б"… да ведь это счетчик такси! Память возвращается ко мне, и я с трудом принимаю сидячее положение. На улице еще темно. Часы на табло показывают семь. Значит, я пробыл без сознания всего пять-шесть минут. Машина стоит на набережной Сены. Прямо напротив Собора. У меня ломит все тело. Мне холодно. Бьет дрожь.
Я вспоминаю сразу все, что стряслось. Бертье, Патрика, Шарона… Выстрелы, свое безрассудное бегство. Значит, Бертье убит… Последняя соломинка… Теперь некому доказать мою невиновность. Я одинок.
ОДИНОК?
Сильвия…
СИЛЬВИЯ! Я кричу, но собственный голос доходит до меня словно издалека.
Я цепляюсь за руль, но руки мои скользят.
Взгляд вниз… — повсюду кровь.
На сиденье, на ладонях, на руле, на куртке.
Смотрюсь в зеркальце.
Глубокий порез на щеке. Лицо в корке засохшей крови. Да это и есть засохшая кровь.
Надо выбираться из машины.
В "бардачке" я обнаруживаю бутылку "Риклеса" — мятного ликера. Очень крепкого. Я отрываю бумажную салфетку от рулона, смачиваю "Риклесом" и тихонько провожу ею по лицу. Ощущение такое, будто меня стукнуло электрическим током; я делаю большой глоток спиртного. Оно обжигает рот, мгновенно заставляя забыть о боли, сверлящей мне правый бок.
На заднем сиденье валяется хлорвиниловый плащ. Я с трудом натягиваю его одной левой рукою. Правая словно парализована.
Все той же левой я выгребаю из кармана оставшиеся патроны и кое-как заряжаю револьвер.
Отлично понимая при этом, что все равно не смогу им воспользоваться.
Глотнув еще раз "Риклеса", я бреду в сторону дома Сильвии.
Я должен их увидеть — ее и Патрика. Непременно.
В этом жутком плаще, с щетиной и засохшей кровью на физиономии я, наверное, выгляжу последним из бродяг.
Или первым…
Да какая разница…
На улице заметно прибавилось народу. Напрасно я пытался идти окольными путями, набережными: повсюду мне встречались люди, старательно обходившие меня, лишь бы не задеть, не коснуться.