— Когда же это случилось?
— Утром, часов в десять утра. Соседка миссис Дэйв-сон рассказывала, что все произошло чуть ли не у нее на глазах. Миссис Дэйвсон тоже была в парке, вышла подышать воздухом, — сидела на скамейке и читала книгу. Она видела, как в парк пришла миссис Мэри, села на свою любимую скамейку и принялась, как обычно, за кроссворды. Она не любила, когда ей при этом мешали, вот соседка и не стала навязывать ей свое общество, а осталась себе читать. И еще она видела, как миссис Мэри разговаривала с каким-то мужчиной. Странно, потому что тот наверняка отвлек ее от кроссвордов, ну да это ее дело, подумала и опять уткнулась в книгу. А когда спустя несколько минут опять посмотрела, увидела, что миссис Мэри лежит. Соседка бросилась к ней, а она уже мертва. — Памела опять разрыдалась и спрятала лицо на груди Джека. — Знаешь, для меня самое страшное в том, что бедная женщина умерла в одиночестве, как и жила. И никого из близких не было при ней в этот страшный момент.
Джек решил, что следует принять более серьезные меры для успокоения Памелы, осторожно отстранил мокрое от слез лицо девушки, подошел к бару и вернулся с двумя бокалами.
— Выпей, — сказал он, протягивая один подружке. — Это то, что тебе сейчас требуется.
Памела послушно сделала глоток и продолжала:
— Нет, ты только представь, ведь это же действительно страшно, страшно, когда вот так кончается жизнь — парк, скамейка и… и конец.
— Ей было уже семьдесят лет, — заметил Джек с жестокостью молодости.
— Да, конечно, но все равно…
— Послушай, дорогая, пошли-ка лучше куда-нибудь поужинаем…
— Нет, Джек, давай сегодня посидим дома, ладно?
— Конечно посидим, малышка, посидим вдвоем, поговорим, попечалимся вместе, о'кей? Хочешь еще выпить?
— Да, — кивнула Памела. — И побольше порцию.
Через неделю в дверь дома супругов Бэйнем позвонил мужчина в синем костюме. Уже смеркалось, улица была пустынна. Двери открыл Филипп Бэйнем. На нем была поношенная твидовая куртка и старые полотняные брюки. Гостей он явно не ожидал.
— Добрый вечер! — приветствовал его гость тихим низким голосом.
При виде его Бэйнем оторопел и даже не ответил на приветствие.
— Ах, это вы, — взяв себя в руки, наконец произнес он без особой радости и нехотя добавил: — Что ж, проходите.
Окинув быстрым взглядом пустынную улицу, он поспешил захлопнуть дверь и повел Холла в комнаты.
— У нас гости, Кэт! — крикнул он, предупреждая жену. — Пришел мистер Холл.
Кэт Бэйнем поднялась навстречу гостю.
— Слушаю вас. — Женщина постаралась произнести это надменно, но легкая дрожь в голосе выдавала ее.
— Нечего слушать, — грубо ответил Холл, — надо платить. Тетка умерла неделю назад, и теперь ее состояние — ваше!
— Да, — стараясь сохранить спокойствие, возразила Кэт Бэйнем. — Тетка действительно умерла, но умерла естественной смертью от сердечного приступа, мистер Холл. И вы сами понимаете, что при сложившихся обстоятельствах наш договор теряет силу. За что же вам платить?
— Не говорите глупостей, — сквозь зубы процедил Холл. — Я вам обещал, что в течение месяца вы получите наследство, и вы его получили. Со времени нашей договоренности прошло десять дней. Тетка ваша умерла, ее состояние перешло к вам. Врачами установлена естественная причина смерти, как вы только что изволили подтвердить, сердечный приступ, значит, никаких осложнений с полицией и с нотариусом у вас не будет. Все получилось так, как я обещал; не правда ли?
Побледнев, миссис Бэйнем бессильно опустилась на софу.
— Что вы ей сделали? — прошептала она.
— А уж это — мое дело, — отрезал Холл. — И чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас.
Железная логика его слов не оставляла места сомнению. Закрыв лицо руками, Кэт пыталась справиться с собой, переваривая услышанное. Не осталось и следа от ее первоначального высокомерия. Зато муж попытался оказать сопротивление:
— А что, если мы не заплатим?
— Я хотел избежать неприятного разговора, — холодно улыбнулся Холл. — Увы, не получилось. По вашей вине. Не подумайте, что я пытаюсь вас запугать, но боюсь, как бы с вами не приключилось то же самое, что и с теткой вашей жены. И тогда вашей супруге придется выплатить мне уже двадцать тысяч, не то с ней самой произойдет несчастье…