Памела не испытывала ни малейшего сомнения:
— Не плод! Я уверена, так оно и было!
— Допустим. Рассуждаем дальше, следи за моей мыслью, Пам. Итак, ими разработан какой-то метод, вряд ли они каждый раз пользуются разными способами. Ведь сам факт — если, конечно, ты не ошибаешься, повторяю, — сам факт существования такого идеального метода, пользуясь которым они добиваются своего с таким искусством, что все нормальные люди, а значит, все, кроме нас с тобой, ничего не подозревают, ни о чем не догадываются, — ведь это же чудо! Зачем им искать что-то другое? Следовательно, во всех случаях они должны поступать более-менее одинаково.
— Логично рассуждаешь, — снисходительно заметила Памела, и окрыленный успехом Джек продолжал:
— Вот именно это мы с тобой и должны выяснить. Если неожиданно, в разгар погожего дня, когда не наблюдается никаких бурь, тайфунов, скачков давления и прочих неприятных атмосферных явлений, после странного разговора с незнакомцем в парке умирает миссис Мэри — это может быть случайностью. Если же мы с тобой выявим несколько подобных случаев, тогда наши подозрения будут иметь под собой почву, не так ли?
— Джек, ты гений!
— Кто же в этом сомневается!
— А с чего мы начнем?
— Я займусь сбором материала для эпохального очерка о наследствах и наследниках. Нечто в таком духе: последние минуты престарелых богачей, исполненное драматизма извещение нотариусами наследников о случившемся, их, наследников, горе и… радость. Как тебе?
— Ничего…
— В моем распоряжении 19 случаев, вот я и займусь ими. Сделаю это для тебя и миссис Мэри. Даже если наши подозрения и не подтвердятся, очерк какой-никакой я действительно напишу и гонорар получу, так что труды мои не пропадут даром.
— Правильно! — с энтузиазмом подхватила девушка. Она очень боялась, что ее ленивый друг ничего не захочет делать. — Я уверена, у тебя получится замечательный очерк!
— А известно ли вам, уважаемая, что лицемерие — один из самых страшных грехов?
— О да, мой господин! — скрестив руки на груди, Памела низко склонилась перед ним.
— Ну, так-то оно лучше, — удовлетворенно пробурчал Джек.
— Тиран… — начала было девушка, но он не дал ей закончить.
— Хоть бы шторы задернули, ваше императорское величество…
Джека Лемона вряд ли можно было назвать работягой. Находились даже злые люди, причем почему-то преимущественно среди его начальства, которые позволяли себе употреблять по отношению к молодому человеку такие выражения, как "лентяй" и "лоботряс". Ну это уж, как говорится, дело их совести. Просто этот молодой талантливый журналист предпочитал браться только за достаточно интересные (а еще лучше — сенсационные) темы, но вместе с тем достаточно серьезные и глубокие, разработка которых, однако, не требовала от него никаких дополнительных усилий. Если по ходу дела приходилось копаться в архивах, беседовать со многими людьми, что отнимало массу времени, сводя к минимуму возможность спокойного изучения объявлений в "Таймс" и прочие скромные радости бытия, он обычно великодушно уступал разработку многообещающей темы кому-либо из своих коллег. Вот если бы можно было ограничиться одним-двумя интервью или парой телефонных звонков… Поэтому его шеф был весьма удивлен, когда Лемон ознакомил его со своими планами создания очерка, требовавшего как минимум девятнадцати бесед с его будущими героями.
— У тебя что-то стряслось? — осведомился он, очень неудачно изображая отеческую заботу о молодом сотруднике. — Тебе стало докучать одиночество? С чего это ты вдруг ощутил потребность в контактах с людьми?
— Я просто ощутил потребность в наличных, — огрызнулся Лемон. — А очерк мой будет очень дорогой.
— Ты имеешь в виду то, что он нам дорого обойдется? Разорит газету? — высказал догадку шеф.
— Нет, я имею в виду, что вы мне за него хорошо заплатите, ведь он удвоит тираж нашей газеты! — гордо заявил Джек.
— Ты все шутишь… Ладно, иди работай. И да вдохновит тебя в этой работе призрак голодной смерти, — ласково напутствовал начальник подчиненного.
Покинув редакцию, Лемон уселся в припаркованную поблизости от ее здания машину и закурил сигарету. Работа и в самом деле предстояла нешуточная. Займет неделю, не меньше. "Если даже половина из намеченных адресатов не пустит меня на порог, — размышлял oн, — то вторая половина часами будет расписывать добродетели покойных. И о чем я смогу написать в моем гениальном очерке? О том, что пожилые люди, случается, умирают и, случается, иногда оставляют своим родственникам крупные состояния. Шеф прочитает это и, как пить дать, застрелит меня. И будет прав. Не иначе как я и в самом деле спятил". Придя к такому заключению, он загасил сигарету и медленно включил первую скорость. "А все из-за баб", — пробормотал он и отпустил сцепление.