— О, моя собственная заслуга в данном случае весьма невелика, почти вся коллекция перешла ко мне по завещанию миссис Брокстон.
Джек продолжал играть столь удачно выбранную роль:
— Разве она тоже интересовалась фарфором?
— "Тоже"! Да она известная собирательница фарфора! Многие годы потребовались на создание такой полной коллекции. Как она ее любила! Часами могла рассматривать свои фигурки, и о каждой из них ей было что рассказать.
Немного поколебавшись, домоправительница решилась и прибавила с нескрываемым удовлетворением в голосе:
— А мистеру Питеру оставила лишь самую малость, всего несколько десятков! Ничего он в этом не понимает, говорила она, так и нечего его баловать. Племяннику она завещала лишь сервизы и прочую чепуху, а все фигурки оставила мне. Так и написала в завещании. А ведь ее коллекция — всемирно известная! Многие мечтали хоть одним глазком взглянуть на нее.
— И неудивительно! — подхватил Лемон. — Фигурки действительно чудо!
— Я рада, что вы, молодой человек, способны оценить это.
Лемон предпринял еще несколько попыток кружным путем вернуться к теме о наследнике, но все они окончились неудачей. Женщина готова была без конца говорить о своей чудесной коллекции, но как только речь заходила о родственниках ее скончавшейся хозяйки, словно набирала в рот воды. Для журналиста уже не было сомнений в ее истинном отношении к племяннику покойной хозяйки, но выудить из нее причины этой антипатии никак не удавалось. Ничего нового не узнал он и об обстоятельствах смерти миссис Брокстон. Женщина лишь еще раз повторила уже рассказанное и добавила:
— Я видела, миссис Брокстон очень хотелось что-то мне сказать, но она уже была не в состоянии это сделать. Только бормотала что-то нечленораздельное, я ни слова не разобрала.
Больше часа провел Джек Лемон в комнатке домоправительницы миссис Брокстон и уже потерял надежду узнать что-либо существенное для себя. Тут он вспомнил о журналисте, который, по словам старой служанки, был в их доме. Может, от коллеги удастся узнать больше? А может?.. Какое-то смутное подозрение шевельнулось в душе молодого человека.
— Открывая мне дверь, вы упомянули о каком-то журналисте, который приходил в этот дом, — сказал он. — Из какой газеты был тот журналист? Возможно, вы и фамилию его запомнили? — И, чтобы женщину опять не испугало его чрезмерное любопытство, попытался обосновать свой интерес: — Если он беседовал с вашей хозяйкой, может, от него я узнаю что-нибудь полезное и для моей работы. Сами понимаете, коллега-журналист, профессиональная память, наблюдательность…
Женщина с пониманием кивнула головой и на сей раз попыталась помочь своему гостю. Увы, несмотря на самое искреннее желание быть полезной, она мало что могла вспомнить.
— Фамилия… фамилия… Боюсь, фамилии мне не вспомнить, ведь это было так давно. А фамилию он называл, как же, обязательно называл, ведь я же ее сказала хозяйке, когда пошла ей докладывать. Но вот какая фамилия — совершенно вылетело из головы.
— Ну, бог с ней, с фамилией. Из какой газеты он был?
— Из какой газеты? — опять задумалась женщина. — А вот из какой газеты, он и не сказал. Что репортер — сказал, что пришел к миссис Брокстон в связи с ее коллекцией фарфора — сказал, фамилию — назвал. А из какой газеты — нет, хорошо помню, не сказал.
"Странно, — подумал Лемон. — Всякий репортер первым делом громко назовет газету, которую представляет, а тут…"
— Когда он был у миссис Брокстон?
— А я разве вам не сказала? Да аккурат в тот самый день, как она скончалась. Пришел он под вечер, еще и пяти не было, с хозяйкой разговаривал долго, больше часа, пожалуй. Все-то его интересовало, и мне задал работы, пришлось ему всю коллекцию показывать. А хозяйка и рада, ей, бедняжке, нравилось, когда интересовались ее сокровищами да нахваливали коллекцию. А потом я подала им чай, и больше она меня не вызывала, только когда этот джентльмен собрался уходить… Где-то часов в шесть.
— А как она себя тогда чувствовала?
— Да, наверное, прекрасно. Была веселая, оживленная. Даже пошутила. "Теперь, — сказала она тому джентльмену, — вам уже до конца жизни не захочется и смотреть на фарфор, так я вас уморила". Ну, тут я пошла за его шляпой и зонтиком, потому как она с ним прощалась. И, когда уже закрывала за ним дверь, слышала, как она зовет меня звонком. Ну а что было дальше — вы уже знаете.
— Да, вы рассказывали. А как выглядел тот журналист? Извините, столько доставляю вам хлопот, но не исключено, что мы с ним знакомы и я смогу его найти…