— Да-да, я понимаю. Как выглядел? Худощавый, высокий, приблизительно вашего роста. Лет тридцати с небольшим.
Сердце Джека сильно забилось.
— А какие у него волосы, не помните? Короткие, длинные, светлые, темные?
— Пожалуй, короткие… Да, скорее всего короткие. Короткие темные волосы. И он был, знаете, очень бледный, это я запомнила. Я еще подумала тогда — устал, бедняга, хозяйка его Действительно уморила своей коллекцией. А теперь я думаю, она тоже обратила внимание, судя по ее словам, на его бледность и усталый вид.
У молодого человека перехватило дыхание.
— А больше вы ничего особенного не заметили?
— Нет, больше ничего. Особенного ничего. Был он в обыкновенном костюме, если не ошибаюсь, темно-синего цвета, а необыкновенного ничего не было. Знаком он вам?
— Что?! Ах, вы об этом… Действительно, напоминает он мне одного моего знакомого, но у того — необыкновенные, очень светлые глаза. А у этого репортера какие были глаза?
— Вот на глаза я и не обратила внимания.
— А может, еще что припомните?
— Куда же еще? Я и то удивляюсь, что столько запомнила. Прошло столько времени, а я помню…
— Разумеется! У вас великолепная память. Я вам очень, очень признателен.
Лемон попрощался и вышел на улицу. Оказалось, там тем временем пошел неприятный, мелкий дождь, который, однако, не смог испортить настроение журналисту.
"Коллега по профессии, черт бы его побрал! И опять — сразу после его ухода умирает пожилая женщина".
Джек Лемон сел в машину, включил зажигание и рванул с места. Ему предстояло нанести еще восемнадцать визитов.
Супруги Бэйнемы заканчивали ленч. Филипп Бэйнем вытер рот салфеткой, подождал, пока служанка соберет со стола посуду и удалится с подносом, и, обращаясь к жене, буркнул:
— Никак не могу пережить, что половину наших денежек огребла эта девка.
— Тетка всегда была со странностями, — ответила жена. — Как же, она ведь самая умная, а все остальные должны считаться с ее мнением, слова своего не могли сказать! А эта Джонс во всем ее поддерживала, со всем соглашалась, подлизывалась, ну и добилась своего.
— А мы остались в дураках! Сколько хлопот, риска, затрат — и в результате мы получили столько же, сколько какая-то Джонс, не шевельнувшая и пальцем! Да кто она такая, в конце концов?
— Дрчь ее лучшей школьной подружки, вдовы майора или кого-то еще в этом роде. Думаю, эта подружка тоже точила зубы на теткины денежки, да так и померла, не дождавшись.
— Послушай, а может быть, твоя тетка вообще была ненормальная? — высказал Бэйнем, видимо, не раз повторявшуюся в разговоре супругов идею. — Ну, не совсем нормальная.
— Может, и была, — ответила его жена. — Да как это теперь докажешь?
— Надо вспомнить какие-нибудь подтверждающие это факты, случаи, а уж наш адвокат постарается, интерпретирует их, так сказать, в соответствии с буквой закона. И потом распишет, как эта паршивка Джонс из корыстных побуждений принялась посещать твою тетку, не имея никаких законных прав на наследство, как всячески ее ублажала, во всем поддакивала, наговаривала на нас, законных наследников, старалась очернить нас в ее глазах, в общем, совсем опутала старуху. Как ты думаешь, можно это провернуть?
Подумав, Кэт Бэйнем ответила:
— Возможно, это и удалось бы сделать, но где взять свидетелей?
— Свидетели найдутся, ну хотя бы служанка твоей тетки.
— Ну нет, она как раз любит эту выдру Джонс, а меня не выносит, — возразила жена. — И теткина соседка тоже. Эти старые перечницы вечно совали нос не в свои дела, ну я и поставила их на место. С тех пор обе меня возненавидели.
— Вряд ли это имеет значение, суд отметет эмоции, оставит только факты. А факты ни одна из них не сможет не подтвердить. Я имею в виду те факты, которые мы с тобой представим как доказательства странностей твоей тетки, ненормальности в ее поведении или другого чего — юрист придумает, как это правильно назвать. "Втерлась в доверие, используя неуравновешенную психику пожилого человека" — что-нибудь в этом роде. А когда обе старухи подтвердят факт частых визитов Джонс к тетке и начнут уверять, что эта паршивка Джонс поступала так из чувства искренней привязанности к старой ведьме, тут уж можно будет выразить сомнение и в их собственной искренности, намекнуть, что им тоже перепало кое-что из денежек упомянутой Джонс…
— Остается еще врач, — напомнила Кэт. — Он лет десять лечил тетку, наверняка на суде будет главным свидетелем.
— А он что собой представляет?
— К сожалению, я его не знаю. Видела всего раза два. Можно попробовать поговорить с ним, да только вряд ли он захочет нам помочь. И служанка, и соседка знакомы с ним гораздо ближе и, боюсь, успели и его настроить против нас.