В голову молодого журналиста полезли и вовсе несусветные мысли, прркручивались какие-то обрывки легенд о чудесах восточной медицины, о поразительных приемах некоторых видов восточной борьбы, вроде страшного смертоносного удара вибрирующей рукой. Но вроде бы этот страшный удар должен наноситься не по руке человека, чтобы причинить ему смерть, да и свидетели ничего похожего на удары в поведении незнакомца не отмечали.
Нет, тут что-то совершенно непонятное: встать рядом с жертвой, подать ей руку — и убить! "А может, я просто спятил и все эти фантазии — бред больного сознания?"
Что-то долго сегодня не приходит Памела. Джек вздохнул, тяжело поднялся и прошел в кухню. Поесть бы чего… Поставив в угол опорожненную пивную бутылку рядом с двумя другими, он достал из холодильника следующую. Когда он с бутылкой в руке опять устроился в любимом кресле, мысли его приняли довольно абстрактный характер.
"Мир полон загадок, — философски размышлял молодой человек, все более удаляясь от темы. — Летающие тарелки, снежный человек, бермудский и прочие треугольники, целители, ясновидцы… Стоит ли забивать голову тем, чего все равно не поймешь? Жизнь коротка, а на свете столько приятных и понятных вещей… Загадками же пусть занимаются другие — полиция, ученые, ненормальные фанатики. Я-то тут при чем? Не имею ни малейшего желания выслеживать бледнолицего василиска с водянистыми глазами".
Стоп! Лемон тряхнул головой, пытаясь удержать ускользавшую мысль. "Почему я вдруг вспомнил об этомь сказочном чудовище, змее, убивающем взглядом? А если все-таки… ну, не совсем василиск, не сказочный змей, а… Да нет, ерунда, меня просто поднимут на смех, заикнись я кому-нибудь об этом. Хотя… есть один человек, он смеяться не будет. И, в конце концов, если нет никакого логичного объяснения, могу я себе позволить нелогичное? Господи, что за идиотские мысли лезут в голову! — рассердился он вдруг. И тут же возразил сам себе: — А может, и не совсем идиотские?"
Лемон взглянул на часы. Скоро восемь вечера. Быстро встав, он оделся, набросал короткую записку Памеле и вышел из дому. Сразу же после его ухода зазвонил телефон. Громкие звонки, разрывающие вечернюю тишину пустой квартиры, долго не унимались.
В этот день Памела Джонс окончила работу раньше обычного. Ей удалось завершить несколько чрезвычайно запутанных дел, и шеф в порыве благодушия разрешил девушке уйти на час раньше. По этому случаю она решила закатить Джеку пир. Парень вполне заслужил его, вон сколько времени и сил тратит на дело, в которое она его столь необдуманно втянула, только о нем и думает, со знатоками советуется, в библиотеках роется. "Вот будет обидно, — думала девушка, — если все это окажется ерундой".
Для пира требовалось прикупить кое-что из продуктов. При входе в супермаркет столпилось довольно много народу. Машинально пропустив впереди себя пожилую даму с внучкой, девушка прошла в дверь магазина, где на первом этаже тянулись прилавки с продовольственными товарами. Вдруг она почувствовала, как кто-то легко прикоснулся к ее спине. Памела хотела обернуться, но не смогла — помешала странная дрожь во всем теле и леденящий холод в груди. Стремительно нарастая, он сменился острой невыносимой болью в сердце. Девушка попыталась вздохнуть, но не могла.
— Боже! — только и смогла она произнести, рванула ворот блузки, но тут глаза застлал туман, и на большее не было сил. Теряя сознание, девушка услышала сзади чей-то тихий, злорадный смешок.
При входе в супермаркет образовалась пробка, какая-то женщина громко вскрикнула, несколько человек склонились над упавшей девушкой, пытаясь оказать помощь, привести ее в сознание. Одна из продавщиц уже вызывала по телефону "скорую помощь".
Памела лежала неподвижно и, казалось, не дышала. Из ранки на лбу, полученной при падении, тонкой струйкой сочилась кровь.
Джек Лемон порядком намучился, пока ему удалось разыскать старого знакомого, Тома Рэнделла. Они потеряли друг друга несколько лет назад, когда после развода с женой Рэнделл сменил адрес. Жена бросила Тома, будучи не в состоянии более терпеть странные увлечения мужа и полнейшее пренебрежение к ее персоне.