— Придурок, ты ее шпилишь уже что ли? Вот машина, — ухмыльнулся тот, который, по всей видимости, был главным и добавил, — а я эту хочу, она красивее в сто раз.
Он подошел совсем близко и одним движением пихнул Машу на кровать, облизнув обветренные губы и скользнув похотливым взглядом между ног.
Слезы катились по багровым щекам, а голос дрожал как в пятидесятиградусный мороз, пока Маша как заклинание повторяла:
— Не смейте! Не приближайтесь!
— Целку из себя не строй, когда шпионила— посмелее была, — он вдруг совсем неожиданно и наотмашь ударил по лицу, которое тут же загорелось огнем.
Стоны и всхлипы Тани из коридора нарастали, а мерзкая лапища отморозка потянулась к трусикам.
Лихорадочный мозг соображал, как спастись, но в голове пульсировало только одно имя — Саша.
— Я любовница нового губернатора! Отпустите!
Это возымело неожиданный эффект и оба амбала вдруг расхохотались:
— Ты, конечно, смазливая сучка, но с фантазией у тебя явно не очень.
— Я могу ему позвонить!
Сейчас было уже неважно, что он женат и что на часах пять утра, важно было потянуть время и спастись.
— А звони! — вдруг выдал главный, и мерзко улыбаясь, сел напротив.
— Контролируй её, чтоб ментам не набрала и на громкую связь поставь.
— Таню отпустите! — всхлипнула Маша, дрожащими руками пытаясь найти свой смартфон на скомканном покрывале.
— Ты мне цыпа, условия не ставь. В конце концов, это ты себя губернаторской соской нафантазировала, а не она, значит, пока Серый не кончит, пусть трудится. Звони, иначе я твой рот другим полезным займу.
Испуганная Маша вытащила номер Горина из черного списка и набрала.
Длинные гудки говорили о том, что он, должно быть, спит и наверняка с женой.
Однако, когда терпение амбала начало истекать, на том конце провода холодный голос произнес:
— Слушаю.
— Саша, это я.
Молчание.
— Извини, за мое поведение, я просто испугалась, когда тебя увидела в новостях с женой. Подумала, он губернатор, а я… В общем, ты в городе? — голос подрагивал, но Маша пыталась держать его максимально ровно, чтобы не выдать себя.
— В городе. Вечером пришлю машину за тобой. И больше так не делай. Накажу, — тон был холодным и отстраненным, но когда он отключился, на вытянувшемся лице отморозка напротив, застыла ледяная маска.
— Вот видите. Я не солгала! — голос Маши срывался от унижения и страха.
Меньше всего хотелось мириться с Гориным, тем более таким унизительным способом, но ситуация была безвыходной. В коридоре насиловали подругу, а ее, уже получившую первую пощечину тоже собирались…
Таня снова застонала, и амбал, наконец, крикнул, повернувшись ко входу:
— Хватит трахать ее. Сюда иди, дебил.
В комнату вошел третий, нагло ухмыляясь и вытирая салфеткой отвратительный орган, бесстыдно торчащий из штанов, заставив Машу стыдливо отвернуться.
— Алло, Мороз не уехал еще? Позови. Шеф, тут та, которая подслушивала, говорит, что ее сам губер новый трахает. Привезти? Она с подружкой. Нет? Не трогали, конечно… Порядок знаем.
Он отключился и задумчиво посмотрел на дрожащую Машу.
— Поехали. Если врешь, Мороз тебе шею свернет, а если правду сказала, то еще хуже.
Дальше все было как в тумане. Схватив первые попавшиеся Танины джинсы, Маша с трудом застегнула их, потому что подруга была гораздо меньше в бедрах, бюстгальтер при них надевать не хотелось, поэтому осталась в майке с медвежонком.
Но самое страшное ждало ее в коридоре: Таня, голая ниже пояса, обессилено сидела на полу, раскинув ноги, а из уголка ее рта стекала слюна.
Бессмысленный взгляд скользнул по Маше и двум другим бандитам, а затем она сдавленно всхлипнула и неуклюже привалилась к стене.
— Мороз говорил не трогать их! Если эта сучка сболтнет, я выгораживать не буду, — буркнул амбал и вытащил Машу за локоть на лестничную клетку.
— Сболтнет, ее даже губернатор не спасет. Я лучше ее прирежу, чем от Мороза буду получать. Слышали, курицы? Только рот откройте, я вам рожи разукрашу, — он показал перочинный нож, и Маша снова заревела.
Слезы текли сами собой: от боли за изнасилованную подругу, от саднящей после пощечины щеки и от осознания собственного бессилия перед сильными мира сего — мужчинами.
Пока ее, зажатую между насильником и вторым отморозком на заднем сидении черного внедорожника, везли по просыпающемуся городу, Маша снова рыдала.
Наконец, тот, который был за рулем, не выдержал:
— Хватит выть! Я тебе сейчас рот членом заткну!
Испуганная его угрозой, она притихла, но почему-то вспомнила, что тот самый Мороз, которому звонили, запретил ее трогать.