Третий сценарий исходит из логики, что поскольку ничего сделать все равно нельзя, то ничего делать и не надо. При этом экономический спад будет продолжаться и со временем распространится на весь мир. Это с гарантией разрушит общество потребления, ликвидирует все формы социального обеспечения, приведет к революционному взрыву, разрушению экономических и политических организованностей и в конечном итоге обернется катастрофой.
Последний, четвертый, сценарий использует войну либо как драйвер выхода экономики из кризиса, либо — как высокотехнологический деструктор накопленных богатств. Такая война не станет концом света, но, вполне вероятно, приведет к той же катастрофе, что и в предыдущем сценарии, хотя и в несколько иной форме.
Сейчас велики ожидания не просто войны, а войны «символической». Мы еще не до конца знаем, какие формы она примет: мирового конфликта, цепочки локальных войн, многосторонней войны, где понятие «противник» и «союзник» размыто до предела, хаотической «насыщающей террористической войны» или чего-то совсем уж невообразимого, но полагаем, что эта гипотетическая будущая война будет более азартной и напряженной, чем Первая мировая, и более содержательной, чем Вторая.
В настоящее время можно говорить о конкуренции ряда глобальных проектов Будущего, каждый из которых обладает способностью втягивать чужие ресурсы и смыслы. Столкновение проектностей может привести к войне, которая будет не чем иным, как продолжением глобального проекта иными, а именно насильственными, средствами.
Войну не всегда нужно предотвращать. Бывают ситуации, когда конфликт между странами носит содержательный, проектный характер. В таком случае нередко «ужасный конец оказывается лучше, чем ужас без конца». В 1941 году Япония напала на США, хотя сознавала, что это решение, скорее всего, является самоубийственным. Но у Японии не было альтернативы. Она должна была либо выиграть битву за Тихий океан, либо проиграть ее, после этого отказаться от чисто военного способа достижения целей, сменить приоритеты и стать той Японией, которую мы знаем: мировым лидером в технологиях. При этом без военного поражения Япония не смогла бы перестроить экономику и национальную психологию.
В настоящее время в мире формируется ряд конфликтов, в том числе с участием России, которые ни по законам логики, ни по законам эстетики не могут быть разрешены путем дипломатических переговоров. Конечно, они не обязательно приведут к открытой «горячей» войне. Но нужно иметь в виду, что такой исход не исключается.
Несколько упрощая, можно утверждать, что каждая последующая война использует все оружие предыдущей плюс некоторое количество инноваций. Поэтому войны будущего окажутся в некоторых отношениях похожими на войны недавнего прошлого.
Война как регулятор агрессивности должна быть достаточно массовой, зрелищной, сюжетной и «человеческой», в том смысле, что основную роль в ней должны будут играть люди, а не техника. Войны будут носить динамический, выраженно «сюжетный» характер, отличаться значительными колебаниями военного счастья, быстрыми
и резкими изменениями обстановки. И очень существенно, что война должна сопровождаться значительными, но не чрезмерными потерями. Приходится предположить, что оружие массового поражения будет использоваться, но контролируемо и ограниченно. Однако же активно будет использоваться и пехота: характерные сцены предыдущих войн, включая штыковые атаки и уничтожение гранатами прорвавшихся танков, при всей их архаичности, будут воспроизводиться снова и снова. Произойдет частичный возврат от современных концепций сверхточного оружия, малой армии и малой крови к более привычным представлениям о войне.
Военные действия будут вестись на суше, в океанах, в воздухе, в околоземном космическом пространстве. Но, может быть, более важным является то, что война захватит символьный мир, пространства знаков, смыслов и брендов.
Война будет сопровождаться уничтожением господствующей онтологии противника, самой основы его государственной, этнической, конфессиональной и личной идентификации. Сегодня мы не можем представить, к каким последствиям приведет такая война, но во всяком случае война онтологий будет гораздо более жестокой, нежели война идеологий.
Характер войны как формы фазового кризиса приведет к тому, что одним из значимых результатов войны будет разрушение мировой транспортной инфраструктуры, включая структуру морских перевозок. Поскольку связь также относится к современным инфраструктурам, можно ожидать использования сторонами электромагнитного оружия и иных средств разрушения связи противника. При этом навигационные спутники и спутники связи на геостационарных орбитах, по-видимому, не будут затронуты.