— Как же это здорово, что ты теперь у нас живешь, — тараторила Мила весело. Тугой клубок, за последнюю неделю поселившийся в животе, начал понемногу распускаться. Маша расправила спину и попыталась улыбнуться.
— Девчонки просто упадут от зависти, когда мы скажем им, что ты робот. Это же так классненько. Ты такая няшка, что тебя сразу все заобожают! Ты не переживай, в нашем классе все от роботов тащатся.
— Я не робот, — тихо произнесла Маша.
— Что? — большие голубые глазки Милы распахнулись, как у анимешных девчонок.
— Я не робот, — повторила Маша громче.
Радостное личико Милы потемнело, словно кто-то выключил лампочку, скрытую за тончайшим фарфоровым плафоном.
— Как не робот? — удивилась Мила. — Правда?
Маша кивнула.
— Ма-а-ам, — капризно крикнула Мила в двери и исчезла. Из гостиной послышались всхлипывания девочки («Зачем мы вообще тогда ее взяли?!») и мерное бормотание матери («…в школе никто и не узнает…»). Маша оглядела просторную светлую комнату с большим окном, из которого видна была за домами крыша школы, и решила принять правила игры и больше никому не говорить, что она не робот.
Так прошло две недели. Мила лучилась от самодовольства, показывая всем и каждому свою новую подругу-механоида. Большинство ребят ей люто завидовали и всячески старались подружиться с Машей. Кое-кто, совсем как дома, обзывал ее злым шепотом, но «этих тупых уродов» легко ставили на место карамельные улыбочки Милы и ее подружек. Маша впервые за много лет почувствовала себя защищенной. И поплатилась за это в тот же день.
Кто-то из робофобов не ограничился обидными словами и подставил ножку, когда она спускалась по лестнице. Оберегая дорогой маникюр, новые подружки прыснули в стороны, даже не попытавшись помочь, и Маша упала, причем так неудачно, что получила открытый перелом предплечья. Мила была в ярости.
Маша сидела в своей комнате и разглядывала белоснежный гипс, слушая, как подружка бушует внизу, выплескивая негодование на мать.
— Как я теперь буду в школу ходить?! Ведь никто больше не поверит, что она робот! У этой дурочки же кости торчали! Кости!!! И кровь была! Самая обычная! Ладно, она хоть почти не плакала…
— А мы скажем, что она биоробот. Что у нее только чип в голове… — пыталась успокоить свою принцессу Дина.
— А если она опять свалится и голову разобьет?! — капризничала Милка, топая розовыми тапочками.
Машка стащила здоровой рукой бежевую, покрытую стразами Милкину блузку, вытащила из-под кровати старый рюкзак со своими вещами. Переоделась, оставив все чужое на кровати, и, осторожно пробежав на цыпочках в прихожую, выскочила из квартиры. Прямо на лестнице набрала номер Сашки. Тот ответил, когда Маша уже вышла на улицу и остановилась, не зная, как быть дальше.
— Алё, это кто?
— Я. Маша, — она от удивления едва не забыла, о чем хотела поговорить.
— Извини, мать, я твой номер удалил. Ну чтобы родаки не нервничали. Думал, левый кто. Ты там как? В шоколаде? Я тут тороплюсь, давай быстро.
Сашка старался говорить бодро, но слышно было, как он нервничает.
— Саш, мне вернуться надо. Поможешь?
Она не успела договорить.
— Извини, мать, никак. Тебя похоронили уже. Мать твоя похоронила. Не могу говорить. Давай там как-нибудь сама.
Машка набирала номер снова и снова, но абонент внезапно оказался вне зоны действия сети. Она села на бордюр, шмыгнула носом, собираясь заплакать. И передумала. Поднялась, рванула обратно вверх по лестнице. Прошмыгнула во все еще незапертую дверь на кухню, стараясь не вслушиваться в плаксивые жалобы Милы. «А что, если она голову себе разобьет?! Что мне тогда говорить?!»
Маруся переступила одной ногой через невысокое кровельное ограждение, заглянула вниз. Люди внизу — не больше пятен голубиного помета на крыше под ногами — спешили по своим делам, не поднимая головы. Но вот кто-то глянул вверх, вскрикнул. Ее заметили, начали собираться зеваки, выцеливать девочку на крыше камерами телефонов. Маша поймала луч на широкое лезвие кухонного ножа — единственная чужая вещь, что она захватила из квартиры опекунши, — послала солнечный зайчик в толпу.
Кто-то уже поднялся на чердак и теперь ломился плечом в ведущий на крышу люк, но Маша все предусмотрела. Пока выломают дверцу, все уже будет кончено.