Да, свершилось! Литературно-мафиозный клан, контролирующий издательский процесс в стране не успел наложить когтистую лапу, он прозевал миг, кратчайшее мгновение прозевал! И он проиграл! Зато выиграли читатели! Клан самоопылителей и самоиздателей, все эти раздобревшие на спецпайках «детишки Арбата» и выходцы из «домов на набережных» завалили книжные прилавки нашей страны мусором. Члены клана, опутавшие Россию своей липкой и мерзкой паутиной, все эти хамелеоны-перестройщики, процветавшие при любых режимах, увлеклись заграничными вояжами и оттого потеряли в какой-то степени контроль над издательским делом в стране – жажда валюты, долларов затмила в глазах бывших апологетов «развитого социализма» все. Ну и Бог с ними! И так слишком много места мы уделили этим прорабам-стращателям и прогрессистам-непущателям, не стоят они того! Главное – народ поверил в доброе дело, вершимое ради него! Поверил в то, что совсем необязательно между Ним и писателем должны маячить мрачные тени создателей искусственного дефицита. Свыше десятилетия, и не только в застойно-запойную эпоху, но и все годы так называемой «перестройки» один из наиболее интересных писателей современности подвергался беспрецедентной и жесточайшей травле. В письмах людей, получивших и прочитавших первый том собрания сочинений, один вопрос, основной – почему от нас скрывали произведения писателя, почему?! О какой-то «травле» и «гонениях» с каждого угла вопили лауреаты сталинско-ленинских премий, литературные бонзы, пресытившиеся изданиями и достатком. О подлинно гонимых просто молчали. Их имен не могли знать читатели! На них было наложено «высочайшее» вечное проклятие. И вот свершилось! Всенародная подписка выявила кто есть кто! Запрет с фантастико-приключенческих романов и «романов ужасов» Юрия Петухова снят! В ближайшие три года выйдут в свет все одиннадцать томов. Что же касается тиражей – все зависит от Вас, дорогой читатель! Напомним лишь, что когда народ един в своем мнении, противостоять ему невозможно! Интервью с писателем Юрием Петуховым читайте в следующем номере «Голоса Вселенной».
Редакция
Три огромных мутных глаза смотрели сверху на Него. В этих глазах не было жизни. Но в них не было и смерти. Это были холодные нечеловеческие глаза, такие могли быть у насекомого, у ящера, глубоководной рыбины… хотя нет, ни у одной земной твари, даже самой мерзкой и отвратительной, не могло быть таких безжизненных и страшных глаз. И все же в черных матово поблескивающих зрачках с золотистыми ромбовидными прорезями-диафрагмами угадывался разум – непонятный, чуждый, но разум.
Он еще ничего не понимал. Он смотрел вверх, смотрел словно околдованный, не мигая, не жмурясь. А память все отмечала, запечатлевала, закладывала в вечные хранилища подсознания, преобразуясь тем самым из обычной рассудочной памяти в нечто более глубокое и емкое, чему нет названия, но что несет запечатленное через поколения – от отца к сыну, внуку, правнукам.
Он поднял руку, махнул ею, пытаясь отогнать жуткое видение, открыл рот, раздумывая, надо ли кричать, звать на помощь или еще рано, не стоит, все и так обойдется… И не закричал. В этом мире все было ново для Него. И потому Он пока не умел пугаться по-настоящему, до судорог и оцепенения, до крика и слез. Он даже вытянул губы, скривил рот в улыбке, рассчитывая, что огромное и непонятное существо ответит тем же, что они улыбнутся друг другу, рассмеются, и все будет хорошо. Но трехглазый не улыбнулся. Кто знает, может быть, он вообще не умел улыбаться, а может, просто не хотел.
Отец с матерью куда-то подевались. Он долго лежал молча. Потом долго звал их. Потом появились эти три неожиданных глаза, и Он не мог оторваться от них, не мог избавиться от изучающего леденящего взгляда. Он был очень доверчив. И Он еще не знал, что в мире существует Зло.
Что-то холодное и колючее обхватило Его тело, сжало, сдавило. Он почти сразу взлетел вверх – теперь трехглазое лицо смотрело на него в упор. Он откинул голову назад, чтобы не видеть этих ужасных недобрых глаз. Но в затылок уперлись сразу два острия, надавили, не дали Ему отвернуться. Почти одновременно мелькнула какая-то тень, и Он почувствовал резкую боль над переносицей и у виска. Что-то липкое и теплое потекло сверху… Тело сдавило еще сильнее. Но даже и тогда Он не закричал.